Верю, судьба!

- Какая добрая у тебя мама, - пробормотала Касси. И еще раз попросила: - Пожалуйста, откройте! Это правда Атис! Нам очень нужно с вами поговорить!

- Убирайтесь, - посоветовали из-за двери. - Атис, видали? Да еще и бабу с собой приволок!

Атис стиснул зубы.

- Мама, мы всё равно войдем, - предупредил он. - Лучше открой!

- Ишь, грозится, - за дверью рассмеялись. - Ща топором огребешь, Атис-шматис!… Михан, а ну иди сюда, тута сынуля наш бывший заявился, среди ночи!

Атису это всё надоело. Он отодвинул Касси от двери, отошел на несколько шагов, примерился и, разбежавшись, саданул дверь плечом. Хилая дверь не устояла, и Атис едва сумел удержаться на ногах, чтобы не рухнуть следом за ней в скудно освещенный проем. В доме кто-то взвизгнул, тоненько, противно, на пол упало что-то металлическое, глухо звякнувшее.

- Проходи, Касси, - галантно предложил Атис. - Будь как дома.

- После тебя, - сквозь зубы проговорила Касси. - А то и вправду топором заедут.

Она дождалась, когда Атис шагнет внутрь, и осторожно переступила порог следом за ним, тут же брезгливо поджав пальцы - пол оказался грязным, покрытым слоем какой-то пыли, то ли трухи, вперемешку с мусором.

Нехорошо получилось, подумала она. Теперь они, наверное, ничего не расскажут.

Однако, как оказалось, она была не права.

* * *

Жили-были старик со старухой. То есть они, конечно, не сразу стали стариком и старухой, а были в свое время вполне крепкими и здоровыми. Муж с женой. Жена исправно рожала в год по ребенку, муж впахивал механизатором, в короткий летний сезон сутками пропадая на полях, и квася зимой напропалую. Дети росли и продавались, правда, толку с тех денег почти не было. За год сумма, полученная за очередного ребенка, пропивалась подчистую. До сорока лет Наталия успела осчастливить мир аж тринадцатью отпрысками, после чего приболела по женской части и рожать прекратила. Михан предложил дорастить оставшихся детей до отрочества, чтобы потом подороже отдать, да и места им получше подыскать, и зажила семья, как и любая другая. Отец, мать, да четыре отпрыска.

В один прекрасный день Наталия, вышедшая утром покормить кур, обнаружила на крылечке корзинку, прикрытую сверху белой тряпочкой. Будучи женщиной рачительной, она внесла корзиночку в дом, развязала тряпочку - и обомлела. В корзинке лежал месячный мальчишка, голубоглазенький и темноволосый. При нем имелась записка, которую полуграмотная Наталия с трудом, но прочла.

"Уважаемая! Зная о вашем плохом материальном положении, я решил вам помочь. Несколько раз я проезжал через вашу деревню, и кое-что про вас вызнал. Этот ребенок, надеюсь, будет вам потом небольшим, но прибытком. Я бы его себе оставил, но не могу - я курьер, меня за него на шахты отправят. В Совете скажите правду, что его вам подкинули, и растите спокойно. Имя только ему сохраните, на память. Его зовут Атис Сигна. Я буду следить за вами, и, по возможности, деньги переводить. Станьте ему матерью. Курьер Степан Сигна". К записке была приколота бумажка, талон на мешок сахара.

- Вот так вот, - Наталия сидела за кухонным столом. - Не наш ты сын. Того курьера.

- А почему вы мне не сказали? - Атис сидел напротив, и, не мигая, смотрел на… мать? Он теперь не знал, как называть эту женщину. Мачеха?

- А чего было говорить? - ощерилась та. - Степана того мы ни разу с отцом не видали. Деньги он еще два раза перевел - и ку-ку. Может, сам помер. Откуда я знаю? Ну вот мы и… растили тебя.

В продолжении всего рассказа Касси сидела на колченогом древнем стуле, покачивая босой ногой, и помалкивала. Она поглядывая то на приемную мать Атиса, то на него самого.

Значит, пирамидка не соврала по крайней мере в одном: Топорковым Атис не сын. Но если он так родовит, может, на самом деле он не сын и тому безвестному Степану? Курьер, было в записке. Как и Алмазные. Просто-таки волшебный сказочный сюжет. Подкидыш в нищей семье, который на самом деле - заколдованный принц. Тайный сын президента Корпорации. А она, Касси, соответственно, принцесса, и по законам жанра в итоге они непременно должны пожениться. Не дай бог, окажется, что Атис - мой брат! - Касси усмехнулась своим мыслям, погладив пластину "пирамидки", лежащей в кармане штанов.

- Жаль, что больше ничего не известно, - сказала она наконец. - Наталья, у вас после никто не спрашивал об Атисе? Никто им не интересовался?

- Да нет, - ответила женщина. Она всё еще боялась.

Они поражали ее невеликое воображение. Настолько, насколько возможно. Приперлись зимой, среди ночи, босые, раздетые, выглядят как невесть кто - глазищи огромные, волосы - как живые, кажись, даже шевелятся. И замерзшими не выглядят вовсе. Другой бы по такому морозу в рубашечке давно окочурился, а этим хоть бы что.

- Мама, - несмело сказал Атис. - Прости, конечно, но почему ты мне не сказала правду?

- А чё было говорить-то? - Наталия пожала плечами. - Ну, сказала бы. И что тебе с того бы было?