Верка

После антракта пела тонюсеньким голосочком дочь Утесова Эдит: «Прощались мы, светила из-за туч луна, расстались мы, и снова я одна…», ее сменил виртуозный барабанщик и долго рокотал какую-то забубенную мелодию. Его, казалось, специально прервал неожиданным выходом Леонид Осипович. Он объявил, что готов отвечать на вопросы и записки. Зал вдруг загудел, зашевелился, к сцене стали продвигаться ходоки с записочками. Спрашивали о серьезном, пустячном, личном, государственном и прочее, и артист отвечал на все вопросы легко и с юмором. Одна из записок показалась провокационной, потому что в ней интересовались доходом семьи Утесовых. Но артист не смутился и ответил все в том же духе: «Я получаю двадцать пять тысяч в месяц (Верка сразу подумала, что это больше, чем стоит новенькая «Победа»), дочь – треть этой суммы, а ее муж, бухгалтер, – четыреста рублей». Зал разразился смехом и аплодисментами, а когда умолк, Утесов объявил окончание концерта. Певца еще долго не отпускали его поклонники, но все же толпа медленно рассасывалась, вытекая через дверь, ведущую во двор.

Верка и ее гости следовали этим же путем, пробираясь гусиным шагом в тесном строю. Антал крепко держал Веру Павловну за локоть, стараясь как можно чаще прикасаться к ее плечу, но их тела и без того были плотно прижаты друг к другу – Верка ощущала трепетное биение сердца своего соседа и горячее пульсирование крови в его жилах…

Когда они вышли из тесного двора на Пушкинскую улицу, то увидели такую картину: на платформе большого грузовика с опущенными бортами стоит Утесов и обращается к толпе с просьбой успокоиться, так как он будет с этой сцены петь для тех, кто не смог попасть в театр. Теперь уже нельзя было пробиться сквозь гущу людей на соседнюю улицу, где стоял служебный автобус винного завода. В следующую минуту Верка вместе с иностранцами оказалась прижатой к грузовику, и таким образом они непроизвольно придвинулись вплотную к импровизированной сцене, откуда можно было дотронуться до башмаков певца. Он запел, и в теплом вечернем воздухе его песни зазвучали еще очаровательнее и прекраснее, чем в роскошном зале. Уличные слушатели получили в подарок почти весь репертуар, спетый в театре, и сверх того несколько песен по заказу. Кто-то крикнул: «Давайте, пожалуйста, «Гоп со Смыком»!» и Утесов спел почти сорок куплетов этой, как считалось, блатной песни. Антал попросил разъяснить некоторые строчки, Верка повернулась к нему и оказалась грудь в грудь, лицо в лицо с охмелевшим от такого прикосновения мадьяром. Она не отшатнулась, не оттолкнула его от себя, а прижалась еще крепче, почувствовав вдруг, что сама находится во власти необузданных чувств. Это безумие продолжалось несколько мгновений, но оно открыло им молчаливую правду: их влечет друг к другу первобытная страсть. Верка набралась мужества и, будто не замечая щекотливой ситуации, начала объяснять значение жаргонных словечек. Так прошло несколько минут. Положение становилось почти невыносимым, но вот машина медленно тронулась и поехала в направлении железнодорожного вокзала, за ней ринулась многотысячная толпа, иностранцев оттеснили от борта, однако они еще минут десять шли по запруженной людьми ночной улице, пока не достигли перекрестка.

Верка спросила у Антала, понравился ли ему концерт. Он ответил:

– В принципе, да. Я люблю эстрадные песни и эстрадную музыку. Певец этот необычный, поет так душевно и проникновенно, что, кажется, он исполняет песню только для тебя одного. А его выступление на улице превосходит всякие эпитеты. Я понимаю немного русский язык, но сегодня, мне кажется, я заглянул в какие-то неведомые, глубинные источники вашего языка, которые словно слезы радости омыли мою душу. Хотя, как истинный мадьяр, я больше всех музык и песен на свете люблю голос скрипки. Например, концерт Брамса для скрипки с оркестром приводит меня в немой трепет: тело мое цепенеет, а душа трепещет, я испытываю необъяснимое, неописуемое наслаждение. Даже когда перестаю слушать эту музыку наяву, она еще несколько дней звучит в моей душе. Года три назад мои друзья пригласили меня на выступление нашей скрипачки Элизабет Черфальви, она давала праздничный концерт в честь своей победы на конкурсе пианистов и скрипачей в Брюсселе (ей присудили 3-е место). Я с уверенностью могу сказать, что слушал тогда гениальное исполнение «Рондо-каприччиозо» Сен-Санса, и это стало моей новой сверхмелодией. Но слух мой радует и умиляет и концерт для скрипки с оркестром Чайковского, и опера «Князь Игорь»… Я вообще люблю музыку.