Верка

– Ну что, Веронька, правительство фактически не правит страной, а отбивается от восставшего народа. Бои идут возле парламента, на Западном, Восточном и Южном вокзалах, у мостов через Дунай, за склады боеприпасов, и просто на улицах. Итак, сбываются самые худшие прогнозы: контрреволюция переросла в гражданскую войну. Я теперь не отойду от тебя ни на шаг!

– А мне надо как-то связаться с торгпредством или с нашим посольством.

– Звонить бесполезно, а в город я тебя не отпущу!

– Вдруг повстанцы придут сюда, то есть по мою душу?

– Не придут! Я знаю, что им сказать. Ты не бойся!

– Я не боюсь, но, кажется, здесь живет советский человек…

– Дождемся завтра.

– Может, бои идут и за советское посольство?

– Не знаю. Теперь уже дождемся утра. Надеюсь, сейчас не начнется бомбардировка Будапешта вашими самолетами, а восставшим хватит работы и на площадях. Да, а что говорят по будапештскому радио?

– Там звучала только музыка, и я машинально отключила приемник, когда слушала тебя. Сейчас он заработает.

Верка повернула выключатель – послышалась речь венгерского диктора. Антал прибавил громкость и сказал:

– Передают важное сообщение: Постановлением Совета Министров Венгрии запрещается проведение на улицах всяких демонстраций, публичных собраний и митингов. Более того, любые попытки нарушить данное постановление будут пресекаться самыми жесткими методами, вплоть до привлечения для этих целей армии.

– Но повстанцы вооружены. Никто просто так оружие не отдаст. Это не иначе как гражданская война!

– Давай лучше послушаем, что говорят о событиях в Венгрии в СССР!

Верка включила «Родину», которая всегда была настроена на Москву, и услышала великолепную песню «Осенние листья» в исполнении Нечаева, и та перенесла ее на родную землю, где не было стрельбы, многотысячных митингов, горластых ораторов. Потом диктор минут десять говорил о колхознике Сергунове, добившемся рекордных урожаев кукурузы, и по его заявке была исполнена песня о Васе-машинисте. Из следующей рубрики стало ясно: идет передача для работников сельского хозяйства восточных районов страны. Верка дослушала ее до конца, надеясь, что представят кого-нибудь из виноградарей, но не дождалась. Зазвучавший гимн Советского Союза оповестил о том, что настало утро, значит, скоро должны передавать последние известия и обязательно сообщат о положении в Венгрии. Но диктор будто нарочно тянул время и никак не хотел говорить о международных новостях, а осветив их, даже не вспомнил про Венгрию. Затем началась другая передача, за нею последовала третья. Верке показалось, что во всем виновата она, потому что не успела написать донесение Сергею Владимировичу, и там, в Центре, ничего не знают о стотысячном митинге протеста в Будапеште, о низвержении памятника Сталину, о боевых действиях между повстанцами и органами безопасности. Поняв всю нелепость своих угрызений совести, она тихо сказала:

– Как видишь, ничего не сообщают!

– Это в духе информационной политики КПСС: граждане СССР не должны слушать плохих новостей. Пора переключиться на наше радио! – ответил, словно оправдывая ее, Антал.

А по венгерскому радио тем временем неустанно повторяли решение правительства о запрете публичных выступлений. Утром интонация диктора чуть изменилась, – по словам Антала, правительство «сменило пластинку» и преподнесло новый сюрприз: запретило населению появляться на улицах до восьми часов утра. Прошло совсем немного времени, и Антал сообщил о «более приятном» сюрпризе: на улицу нельзя выходить до тринадцати часов…

Верка почувствовала, будто вокруг нее замыкается пространство, и ясно осознала, что при такой тенденции развития запретов ей вряд ли сегодня удастся вырваться из своей квартиры и добраться до торгпредства. Но она не хотела сдаваться, и в ее мозгу быстро перебирались варианты, как выйти на связь с Сергеем Владимировичем. Вдруг Антал воскликнул:

– Вера, запрет отменен! Пошли, посмотрим, что делается на улице, заодно я доведу тебя до вашего посольства.

– Мне надо в торгпредство.

– Это рядом.

Они начали было собираться, как Антал вновь притих у приемника.

– Что там передают? – спросила Верка. – Опять запрещают выходить?

– Снова важное сообщение: ночью заседало Центральное руководство ВПТ, на нем был избран новый состав Политбюро и Секретариата. Похоже, возвращается к активной жизни Янош Кадар. Имре Надь восстановлен в партии, введен в Центральное руководство и назначен премьер-министром. Сейчас он выступит с заявлением.

– Но выстрелы не стихли?!

– Подождем, что скажет новый премьер.

Антал подошел к окну и прислушался к нарастающему гулу. В это время раздался телефонный звонок. Он подбежал к аппарату, взял трубку, поздоровался на русском языке и пригласил к разговору Верку. Звонил Сергей Владимирович, который сообщил, что в город вошли наши воинские части, пока они не встретили особенного сопротивления, но положение резко осложнилось, в связи с чем, попросил принять его у себя дома для неотложного разговора.