Верхний мир

Реальный человек по имени Сократ поведал эту историю 2300 лет тому назад в Афинах. Большинство слушателей решили, что это просто сказка, искусная метафора – и она о том, каким одиноким себя чувствуешь, пускаясь на поиски неведомого. Никому сейчас невдомек, дитя мое, что Сократ действительно верил в Верхний мир. А еще – что, когда он рассказал людям об увиденном там, его убили.

Глава 1 Эссо. Сейчас

Чтобы не принадлежать ни к одной банде и при этом влипнуть прямо посередь разборок между ними, нужно реально крутое сочетание идиотизма и невезучести. У меня на это ушло меньше недели – вот так-то! И случилось это еще до путешествия во времени.

Я встал на колени и пристроил локти на угол матраса, там, где простыня не задралась. Я устал, я один у себя в комнате, и мне позарез нужна поддержка оттуда – типа как свыше. Но вот досада: я никак не мог выбрать между Иисусом, его мамой, Тором, пророком Мухаммедом (и тем большим дядькой, на которого он работает), лысым азиатским чуваком в оранжевой хламиде… ах да, еще Иисусовым папой, императором Хайле Селассие, дедушкиной статуэткой вуду, Морганом Фрименом и той металлической чушкой на Луне из старого-престарого фильма «2001». Короче, чтобы подстраховаться, я решил молиться всей честной компании сразу.

– Дорогие святые Мстители, – забурчал я в переплетенные пальцы, – первым делом простите, что я был говнюком в понедельник. И что наврал маме про случившееся.

Понедельник (четыре дня назад)

Пока понедельник еще не слетел с катушек, я даже что-то там такое успел выучить в классе. (Ведь так, по идее, и должна работать школа все время?)

Средняя школа Пенни-Хилл торчит ровно на границе между Пекхэмом и Брикстоном. В сороковые, когда ее строили, это не составляло проблемы – зато еще как составило сейчас, когда на сцене появилась братва. Нынче ребята из двух соперничающих группировок толкутся по семь часов в день в компании друг друга, а остальным, кто к их теркам отношения не имеет, приходится на этом фоне еще чему-то учиться.

В классе у нас стоит четыре ряда по восемь парт. Потолок нависает на фут ниже, чем надо, так что, сидя в середине, как я, чувствуешь себя куренком в клеточной батарее. Мисс Пёрди вела у нас физкультуру и по совместительству математику. Вообще-то учить она умела – в том смысле, что реально знала, о чем толкует, и предмет свой любила. Потому в ее классе и было меньше всего драк и самые высокие оценки. Даже мои контрольные работы, бывало, возвращались с «четверками». Математика мне всегда нравилась – ну, до некоторой степени. Самая наивная часть меня как-то забрала себе в голову, что в один прекрасный день у меня непременно будет вагон денег – и математика поможет мне его заполучить.

На самом деле я просто всегда уважал тот факт, что дважды два – четыре, и неипёт. День-деньской мне приходилось скакать туда-сюда между голосом африканским, домашним, голосом типа «полугопник», голосом «читаем вслух на английской литературе» и еще специальным телефонным голосом, необходимым в тех случаях, когда надо прислать кого-нибудь починить роутер. И я ужасно пёрся с того, что на математике всего этого не нужно. Училка могла сколько угодно думать, что я бестолочь, но на дважды два это все равно никак не влияло – как ни крути, а выходило четыре.

А вот чего я никак не мог знать заранее, торча в классе тем понедельничным утром, так это что треугольники, которые мисс Пёрди чертила на доске, в конечном счете откроют мне глаза на целых четыре измерения. Да что там – если бы меня кто попробовал предупредить, что к концу недели я буду шнырять по ним туда-сюда, как какой-нибудь супергерой-телепат, я бы сказал ему, мол, ты, чувак, явно на крэке… ну и показал бы потом одну заброшку – квартиру в Льюишеме, где можно встретить единомышленников.

– Сегодня будем проходить теорему Пифагора, – сообщила Пёрди и обвела уравнение, которое только что написала. – А понадобится она нам, чтобы вычислить самую длинную сторону треугольника.

a2 + b2 = c2

Тут она скрестила руки на груди и с внушительным видом стала ждать, пока класс заткнется.

– Ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш! – зашипела Надья, выворачивая шею и зыркая на двух девчонок, которые без умолку трещали у нее за спиной.

Надья в учительских любимчиках не ходила и вообще далеко не всегда так радела за занятия, но над нами уже висели пробные выпускные, и она совершенно не собиралась давать вот таким вот, кому на все наплевать, тащить класс назад.