Верхний мир

Он откинулся на спинку стула и расхохотался над собственной шуткой, блестя золотым зубом. Мы выдержали небольшую паузу и последовали его примеру – так оно всяко безопаснее.

Тут у меня в голове выскочила идея, как продолжить шутку. Нет, Эссо, сказала некая часть меня, не будь ублюдком. У Гидеона и так уже утро не задалось. Пусть его, иди своей дорогой.

Я таращился Надье в затылок, прекрасно сознавая, что она сказала бы мне то же самое, но оставшиеся девяносто девять процентов мозга уже радостно орали: Вперед, сынок! Дай людям, чего они просят. Господь смотрит на тебя!

– Да это ж его мама стригла, – громко выдал я. – Ей не с кем трахаться, так она хочет, чтобы и Гидеону было не с кем – вот и постаралась.

Класс снова грохнул – и еще громче прежнего. Прямо-таки гром раскатился. Я этой остротой порядком рисковал – учитывая, насколько запущен был мой собственный причесон, – но даже Ди милостиво кивнул в ответ: мол, жги, чувак, так держать. Миссия, стало быть, выполнена.

До девятого класса я как-то толком и не понимал, насколько смешнее твои шутки делает власть. Нынче я был всего в паре футов от вершины пищевой пирамиды в Пенни-Хилл, так что моим шуткам смеялись все – а уж если те и правда были смешные, так особенно.

А вот кто совсем не смеялся, так это Надья. Я наверняка тоже заработал изрядную дозу ее гнева, но основной заряд все равно достался Ди: ее взглядом сейчас можно было крошить вибраниум. Ди послал ей улыбку и воздушный поцелуй.

Меня всегда поражало, насколько эти двое ненавидят друг друга. До сих пор помню, как у Ди на уроке зазвонил телефон, и Надья, кинув взгляд на мисс Пёрди, которая явно ничего не могла с этим поделать, встала, выхватила у Ди этот чертов айфон и выкинула в окно второго этажа. И еще постояла, посмотрела, как он скачет по асфальту, будто галька по воде. Ди вел себя так, словно ему все на свете должны, а Надья – словно она никому ничего не должна. Так что да – молоко и апельсиновый сок. Не смешиваются. От слова «вообще».

Впрочем, не одна Надья отказалась веселиться. Мисс Пёрди стояла, скрестив руки на груди, а Гидеон так и сидел, свесив голову на грудь. Черт, вот ведь бедняга, подумал я, сам уже жалея о ляпнутом.

Но у Гидеона Ахенкроха были свои планы на конец урока. Он пружиной выстрелил из-за парты, а еще через долю секунды мне что-то крепко прилетело в лоб. Посмотрев вниз, я залюбовался, как славно катится по полу бело-оранжевый клеящий карандаш.

Гидеон что, правда запустил мне в голову клеящим карандашом?

Я вскочил и прогнал его цельных три круга по классной комнате. Дальше Гидеон сделал ложный левый выпад, а сам прыгнул в другую сторону. К тому времени, когда я провернулся до начальной точки, его уже след простыл в коридор.

– Я с тобой говорить не буду, кореш. Я тебя бить буду! – крикнул я ему вслед (по каким-то непонятным причинам «разборочный язык» у меня всегда выходил на верхах, почти писком, и с сильным американским акцентом). – Куда ты смылся-то! Ползи назад и давай перетрем, бро!

Позади кудахтали со смеху Роб и Като. Уж они-то лучше всех знали, что ничего я Гидеону не сделаю: во мне толщины с твой карандаш. Да любой семиклассник в Пенни-Хилл мог меня запросто на стенку намазать.

– Быстро в класс и сядь на место, Эссо! Сейчас же! – скомандовала мисс Пёрди, чье лицо было интересного неоново-розового цвета.

Так я схлопотал первое замечание.

И так началась самая безумная неделя моей жизни.

Среда (два дня назад)

Пенни-Хилл слишком бедна, чтобы покупать почтовые марки получше – максимум для отправлений второго класса. Так что, получив в понедельник выговор, я уже знал, что извещение доберется до дому не раньше среды, да и то в лучшем случае.

И верно, только настало утро среды, как через щель для писем и газет в двери проскользнул тот самый конверт. Естественно, я его сцапал, не успел он и пола коснуться. Открывать не позаботился, просто сунул на самое дно мусорки на улице и продолжил заниматься своими делами. Еще одна миссия выполнена.

Ну почти. Почтальон пришел на час позже, так что я уже на час опаздывал в школу.

Так я получил второе замечание.

Но и оно не сломало мне жизнь. Система – наше все: извещение Пенни-Хилл отправит в среду после обеда, а придет оно в пятницу утром. Остается надеяться, что чертов почтовик явится вовремя, то есть еще до того, как мне пора будет в школу. Но даже если и нет, ма к концу недели будет работать в ночь, так что можно рвануть домой в обед и слямзить письмо, пока она еще не встала.