Верхом на Ланселоте

На фронт ехали долго. В теплушках, в которых перевозили новобранцев, были печки, но люди простывали и нещадно болели. И только в вагоне, где ехали Иван да Марья, ни одного больного. Командир поезда это дело приметил и обязал Марью заниматься здоровьем заболевших. Довезли до фронта всех здоровыми, о чем и сделал в своем отчете пометку командир поезда.

При распределении Иван да Марья попали к одному командиру в одно подразделение. Значит, правду говорили, что семейных не станут разлучать. Они и работали командой из двух человек: один наблюдатель, а второй – снайпер. Как положено, они постоянно чередовались обязанностями, чтобы не терять навыки. Настолько они слаженно работали, что проще было накрывать их минометами, чем выслеживать. Лес им как родной дом, лежку устраивают со знанием дела, попробуй их вычисли. И немецких снайперов они щелкали только так. Но вот в сорок втором их накрыли минометным огнем. Обоих. Иван закрыл Марию собой, и его тяжело ранило. Мария дотащила его до своих позиций. Все потом удивлялись: саму ранило, на самой живого места нет, а она такого громилу на себе столько тащила. Ей муж был настолько дорог, что дотащила…

Военврач осколки-то вытащил, но даже не надеялся на то, что богатырь выживет. На утро начался жар, нагноение, заражение крови, острый сепсис. Она же тащила волоком мужа два километра, вот в раны грязь и попала.

– Ну что, милая? Надо резать руку, – ошарашил Марию врач.

– Как резать? Сделайте что-нибудь!

– Если не отрежем руку, завтра он умрет. Решайте…

– Только попробуй ему руку отрезать… Убью! – тихо, но довольно-таки отчетливо произнесла Мария.

– Он умрет. Вы не понимаете, что он умрет? Так мы хоть жизнь ему спасем, – попытался вразумить Марию врач.

– Если тронешь моего мужа, убью! – повторила она тихо.

Но военврач понял и поверил, что убьет. Эта может. Про их парочку много всякого говорили. Честно говоря, врач ее боялся. Казалось бы, чего ее бояться? Маленькая и щуплая. Но он считал, что она ведьма. Смешно: ученый человек, врач и много чего повидал в своей жизни, а верил в бабские сплетни, что ведьма она и мужа приворожила. Говорили, что и проклясть может, и что с волками разговаривает. Кто ее знает: врач не хотел рисковать своим здоровьем. Она и пристрелить может. Поэтому он сдался и не стал настаивать. Для фронта ее муж все равно уже непригоден: если правую руку потеряет, считай, он умер как снайпер. Правда, обучать других он бы еще мог. По правде говоря, отрезав ему руку, врач бы его не спас: процесс заражения уже необратим. Антибиотиков тогда не было и в помине. Только в сорок третьем году первый пенициллин появился, да и то у англичан. Была вероятность, что пациент выживет, но вчера упустили они шанс. А сегодня нет смысла руку отрезать. Ее муж все равно уже труп. Правда, пока живой…

Эта чокнутая жена, несмотря на то, что сама еле на ногах стоит, собралась и ушла в лес. Она появилась в палатке через два часа. Потребовала, чтобы мужа отгородили, и занялась чем-то в отведенном им закутке. Врач не возражал, подумал, что она прощается с мужем. Так до самого утра она и сидела у кровати мужа. Протирала ему лицо, поила каким-то отваром и ласково что-то шептала ему на ухо.

Утром врач приготовился к тому, что сегодня ее муж умрет. Чудес не бывает, и это только вопрос времени. Если не сегодня вечером, то ночью ей придется хоронить своего любимого супруга. До позднего вечера врач занимался теми больными, кому еще можно было помочь. Он сознательно оттягивал момент, когда придется смотреть в глаза этой молодой женщине. Поздним вечером пациент не помер. Он не помер и утром, на следующий день. Что уже было странным. А вечером врач не выдержал неизвестности. Понимая, что больше нельзя откладывать осмотр раненого снайпера, доктор решился посетить семейную пару в их закутке. Врач со страхом зашел за перегородку и, не поднимая глаз, стал бубнить про то, что он сделал все, что мог.

– Спасибо, товарищ военврач, что спасли меня! – раздался веселый бас.