Верхом на Ланселоте

Тем временем Сашка получил временную передышку. Но он привык отрабатывать поставленную перед ним задачу от и до. Он не зачистил киллера и тем самым нарушил главное и непреложное правило любого ликвидатора – не оставлять врага живым. Их учили, что врага всегда надо добивать. А он пожалел и не добил, только ранил его слегка. Сашка сразу вспомнил, что в подвале его тоже должны были добить, но пожалели и сохранили жизнь по непонятной для него причине. Проявили великодушие к поверженному отступнику, считай, врагу. В их конторе невыполнение приказа считалось величайшим грехом. А его оставили в живых. Вот и он дал в больнице слабину: пожалел раненого врага. Специально того ранил, а не убил. И ранил так, чтобы рука стала неметь и повисла плетью. Такой рукой много не настреляешь. Хотя, если он и с левой руки может стрелять, тогда он не даст охранникам очухаться: обработает рану, сделает перевязку и снова выйдет на охоту. Пули прошли навылет, так что серьезного ущерба здоровью киллера он не причинил. Их научили, как самому себе оказывать медицинскую помощь. Киллер подлечится и будет выжидать удобный момент, чтобы пристрелить девчонку. Сашка этого не мог допустить, поэтому стал думать, как ее вывести из-под удара надолго. Выход был только один: выкрасть ее из больницы. Но там охрана, которая теперь не будет сидеть сложа руки: наверняка усилятся ментами и сами вооружатся.

Но делать нечего. Сашка вспомнил одно свое дело. И решил применить ту тактику, которая один раз великолепно сработала. Он нашел ординаторскую. Дверь была приоткрыта. В комнате никого не было: или врач вышел буквально на минутку, или он не боялся, что кто-то в больнице станет шариться в ординаторской в его отсутствие. А может, просто брать там было нечего, вот и ушли, не закрыв дверь на ключ. На вешалке рядом с дверью висел чистый халат. Сашка сцапал его и быстро пошел в сторону лестницы. Он вышел из больницы, снял куртку, шапку, всю остальную амуницию и кинул вещи в багажник машины, которую припарковал на торце здания. Потом вернулся в больницу, всунул руки в халат, поправил непривычную одежку, одернув полы. Халатик явно был маловат, но он из-за этого не огорчился: не будет его застегивать и все. А распахнутый халат создавал впечатление, что доктор слегка растолстел… в плечах. Кто-то выстирал и отгладил халат, стараясь для его владельца. Теперь главное ни с кем не разговаривать: сделать морду кирпичом и быстро передвигаться по больнице. Сашка вспомнил, что он давно ничего не ел и не пил кофе. Подошел к кофейному автомату, купил себе капучино и какие-то печеньки, уселся на жесткое сиденье попить кофе и обмозговать сложившуюся ситуацию. В результате мозгового штурма он решил, что сейчас соваться за своей протеже смысла нет. Сейчас все настороже. А ему надо бы где-то слегка передохнуть и поспать. Он ее умыкнет ранним утром, когда все заснут мертвым сном. А спать рано или поздно охране захочется.

Пока он сидел возле автоматов, вниз спустилась озабоченная медсестра, которая строила глазки охраннику. Она сначала мельком посмотрела на Сашку и отвернулась. Но купила кофе и стала Сашку натурально поедать глазами. Он к такому вниманию давно привык, поскольку внешние данные у него были вполне себе нормальные: он был высокий и симпатичный, поэтому женским вниманием и лаской он не был обделен. Природа щедро наделила его всеми необходимыми для соблазнения противоположного пола атрибутами мужской привлекательности. А медсестра, видимо, была настолько обделена мужским вниманием, что присела с ним рядом и завела разговор с незнакомым мужчиной. Глупая девица. Неужели ее мама не учила, что не надо разговаривать с незнакомцами? Видимо, мудрые наставления дочка пропускала мимо ушей.

Сашка обрадовался, что заинтересовал медсестру. Она назвалась Зиной. Он решил, что надо бы им познакомиться, и назвался именем доктора, чей халат спер. Михайлов Александр Викторович. Вполне обычные русские имя и фамилия. Звучание имени ему понравилось. А главное, имя доктора совпало с его именем. Это было символично. Сашка стал с медсестрой нагло флиртовать. Она ответила взаимностью и стала строить ему глазки, старательно косясь на ширинку. Сашка понял, что эта бабенка жутко озабочена, и без потерь для своего целомудрия он от нее не вырвется: такую трудно будет удержать в рамках общепринятого приличия. Голодная Зинаида наверняка постарается дорваться до его многострадального тела. Но делать нечего: придется принимать участие в дурацкой стрельбе глазами. И спустя всего пять минут медсестра готова была для нового кавалера и луну с неба достать, и звезды в авоське припереть, и сердце свое на обеденный стол выложить, чтобы он владел и пользовался, как ему вздумается.