Верхом на ракете

У них было доказательство — в виде прибора-самоспасателя Майка Смита, — что экипаж пережил разрушение системы. Самоспасатели (Personal Emergency Air Pack, PEAP) представляли собой переносные контейнеры, обеспечивающие аварийный запас воздуха члену экипажа, покидающему корабль сквозь ядовитый дым в случае аварийной ситуации на старте. Они не предназначались для использования в полете. Однако прибор Майка Смита, хранившийся на задней стороне его кресла, к которому в полете имели доступ специалисты полета MS1 и MS2, был найден во включенном состоянии. Кто-то из них, или Эл Онизука (MS1), или Джуди (MS2), должен был щелкнуть тумблером, и была только одна причина сделать это — они задыхались. Разрушение корабля лишило их единственного источника кислорода в баках под грузовым отсеком. После пары вздохов должен был закончиться остаток кислорода в шлемах и в подводящих шлангах. Острая потребность в дыхании должна была немедленно заставить весь экипаж включить самоспасатели или поднять щитки шлемов. Кто-то, Джуди или Эл, включил прибор Майка Смита, зная, что сам он не имеет доступа к тумблеру. (Онизука, который сидел прямо позади Майка, имел самый непосредственный доступ к тумблеру, но и Джуди, сидевшая слева от Эла, могла дотянуться до него с некоторым трудом.) Было найдено достаточное количество частей еще одного PEAP, чтобы заключить, что и он был активирован, но в результате повреждений от удара не было возможности установить, с чьего кресла был этот самоспасатель. Тот факт, что два прибора были включены, был твердым доказательством того, что экипаж пережил разрушение «Челленджера». Потом я узнал, что некоторые переключатели электрической системы на панели справа от Майка оказались не в нормальном полетном положении. Эти тумблеры имели защитные крышки, и нужно было сначала преодолеть упругость пружины и открыть крышку, чтобы затем перевести тумблер в другое положение. Испытания показали, что ударные нагрузки в момент катастрофы не могли их сдвинуть; следовательно, тумблеры переключил Майк Смит — без сомнения, в попытке восстановить электропитание кабины. Это было еще одним доказательством того, что экипаж находился в сознании и функционировал уже после разрушения. Самоспасатель Майка также стал свидетельством того, что экипаж был жив все время до удара о воду. Из него был израсходован воздух примерно на две с половиной минуты дыхания, и как раз столько продолжалось падение.

Еще один вопрос состоял в том, оставался ли экипаж в сознании более чем несколько секунд, которые потребовались для активации приборов PEAP и для переключения нескольких тумблеров на пульте Смита. Они не могли оставаться в сознании, если кабина быстро разгерметизировалась и давление в ней сравнялось с внешним. Разрушение произошло на высоте 14 километров, на пять с лишним километров выше горы Эверест, и направленная вверх скорость порядка двух Махов (свыше 200 километров в час) заставила кабину продолжать подъем до апогея примерно на высоте 18 километров. Чтобы оставаться в сознании при низком атмосферном давлении, характерном для этих высот, экипажу нужно было получать чистый кислород под давлением, в то время как самоспасатели PEAP выдавали лишь воздух с давлением на уровне моря, состоящий из 80 % азота и всего лишь 20 % кислорода. Однако была ли разгерметизация кабины?

Взрывная разгерметизация — вследствие разрушения какого-нибудь окна, например, — была бы подарком судьбы, и я исступленно молился, чтобы так оно и было. Однако обломки «Челленджера» рассказали, что и этого не произошло. Если бы так случилось, то пол кабины вздулся бы из-за быстрого расширения газа в ее нижней части. Но обломки не показали такого. Эта новость была для меня кинжалом в сердце.

Бейджиан и Картер пояснили, что оставалась еще возможность не взрывной, но все же достаточно быстрой разгерметизации, приводящей к скорой потере сознания. Подобная утечка воздуха могла быть вызвана многочисленными технологическими отверстиями в задней переборке кабины. Через них проходили связки кабелей бортовой сети и жидкостные магистрали, соединяющие кабину с остальной частью корабля. При разрушении орбитальной ступени они были оборваны, и вполне вероятно, что уплотнения, обеспечивающие герметичность этих вводов, также не выдержали. Кроме того, имелись доказательства ударов по кабине образовавшихся при катастрофе обломков. Например, один стальной фрагмент был найден застрявшим в раме одного из окон. Хотя тот конкретный обломок не проник в кабину, причиной достаточно быстрой для потери сознания разгерметизации могли стать другие осколки{65}.