Верхом на раторне (ЛП)

Опять опоздала, подумала Джейм, запыхавшись влетая в квадрат, с Журом на пятках. Когда она проходила мимо Руты, та сунула ей в руку ломоть хлеба. По крайней мере, несмотря на все протесты Ванта, она смогла претворить в жизнь свой приказ о том, чтобы остальные Норфы начинали завтракать вне зависимости от того, на месте она или же нет. Вант, без всяких сомнений, передал свою жалобу в высшие инстанции. Так ничего и не услышав оттуда в ответ, Джейм только понадеялась, что там никто не ведёт против неё секретную учётную книгу, полную чёрных камней.

Как только она заняла место во главе своего дома, рывками оправляя испачканную травой одежду, вперёд выступил дежурный главный саргант, чтобы объявить занятия на сегодня. Для десятки Джейм они заключались в полевых манёврах и стрельбе из лука до ленча, Сене и письменных сочинениях после него, в компании, соответственно, десяток Коман, Даниор, Эдирр и Яран. Только последнее вызвало среди Норфов ропот недовольства: согласно слухам, всеведущие Яран обучались письму прежде, чем начинали ходить. Что за ненормальный и несправедливый урок!

Тем не менее, Джейм наслаждалась своими занятиями. Манёвры включали в себя не только работу по построению, но и направленные атаки, когда каждый член её десятки отвечал на её жесты подобно пальцам одной руки. Они учились слаженной совместной работе. Зная силы и слабости других членов команды, доверяя её, пусть и не общепринятым, командам, они обычно добивались результата. Как полагала Джейм, были некоторые преимущества в том, чтобы подходить к такой работе без предвзятых идей, предполагая, что такой командир не может запутать своё собственное подразделение больше, чем он запутает врага. Между тем, было довольно забавно наблюдать, как часто ей удавалось заставить Шиповник моргать от хорошо скрываемого удивления.

Во время тренировки по стрельбе из лука, они, эксперимента ради, завязали Ёриму глаза и крутили его волчком, пока он не зашатался, как пьяный. Его последующие выстрелы поразили молодое деревце со стволом в полдюйма, кроличью нору и шляпу сарганта. Он мог попасть во что угодно, несколько застенчиво признался он впоследствии, лишь бы это не было живым.

После ленча они тренировались в Сене вместе с Эдирр, которые считали необходимым привнести фантазию и энтузиазм в любое занятие. Требовалось большое умение, чтобы вовремя чередовать Сенету и Сенетар по команде флейты, которая играла для первого, но не для второго, останавливаясь и начиная снова по прихоти музыканта. От танца к бою, от боя к танцу, формы текли слитно и отдельно. В какой-то момент Джейм обнаружила себя частью линии танцоров Норф, двигающихся все как один, которую встречал ряд Эдирр, зеркально повторяющий все их движения. В подобное мгновение они чувствовали себя так, как будто сам мир наконец пришёл в равновесие, одинаковая дрожь бежала по каждому нерву.

Инструктор хлопнул в ладоши, заканчивая урок.

Джейм и Эдирр напротив неё расслабились и отсалютовали друг другу со взаимным вздохом уважения.

Ах, это было прекрасно.

По дороге на последний урок Джейм оттащил в сторону незнакомый саргант и приказал следовать за ним, в ту часть Старого Тентира, где она прежде никогда не бывала. Там он ввёл её во внутреннюю комнату размером порядка тридцати квадратных футов, деревянные стены которой имели глубокие выемки и были усеяны острыми шипами. Ещё более необычным оказалось то, что в потолке был вырезан широкий круг, открывающийся в комнату наверху. Дыру окружала стена, по пояс высотой, и вдоль неё выстроилось несколько фигур, озаряемых сзади светом факелов. Мерцание белого шарфа и ещё одного, бледно-серого, отметило присутствие двух членов совета рандонов.

Саргант передал Джейм подбитую войлоком куртку и кожаный шлем с металлической решёткой на лицо, а затем ретировался. Вот оно что, подумала она, натягивая на себя тяжёлую куртку и застёгивая её. Это была печально известная яма для боёв, где обучали аррин-тару и где кадетов бросали на растерзание монстру. После предыдущего урока это походило на внезапное погружение в тёмное сердце Кенцирата, где секреты были запечатаны пролитой кровью и связаны внутренностями.

Она не удивилась, когда дверь напротив открылась и в комнату неуклюже вошёл Медведь.

Он был таким же большим, как она помнила, босоногим и так же бедно одетым. Спутанные седые волосы проваливались в жуткую трещину в его черепе. Он зевал, тёр глаза, затем увидел её и удивлённо фыркнул с любопытством и интересом.