Верхом на раторне

Тем временем Харн в буквальном смысле загнал себя в угол и стоял там, выкручивая своими толстыми руками разрезанный шарф, как будто пытаясь сообразить, как на нём повеситься. Комендант почти улыбнулся. Это было интересным вызовом, сохранять все эти годы своего старого одноклассника живым и более или менее нормальным. Он знал, насколько глубоко ущербным Харн себя ощущал, но он так же понимал и его ценность. В своём особом, грубом, роде Харн тоже был пробным камнем, испытанием. Одной из причин, по которым Комендант приостановил вынесение решения о Торисене как о верховном лорде, было то, что он с самого начала видел, как мальчик помогает Харну сохранять душевное равновесие.

Так же как и, неожиданно, девушка Джеймс.

Ардет похоже думал, что само её присутствие в училище однозначно погубит его.

Комендант поразмыслил над этим. Она может, если достаточно рассердится. К тому же, как она однажды сказала ему, с этим странным, почти смущённым, защищающимся видом:

— Некоторые вещи должны быть разбиты.

И в самом деле.

Мы по-прежнему играем с огнём, думал он. Огонь уничтожает, но он так же и очищает, а мы в этом тоже отчаянно нуждаемся. С годами здесь загноилось слишком много секретов. И теперь Харн и я собираемся пойти в своём решении на компромисс, потому что мы видели слишком много смертей Норфов. Потому что мы устали от смерти. Остальные не позволят ей пережить Тентир. Не осмелятся позволить. Последняя леди Норф, её брат — последний Верховный Лорд Норф. Наступают перемены, так или иначе. Это укрепит нас или уничтожит? На что же можно опереться в такие времена, если не на честь, но что если честь означает смерть ещё одного невиновного?

Снизу раздались удары копыт. Мастер-лошадник вошел в квадрат через северные ворота в сопровождении Лордана Норф и маленькой, кремовой кобылы с белой гривой, хвостом и чулочками, и белыми пятнами на крупе. Нет, не просто кобылой. Винохир. И не просто какой-нибудь винохир.

Мастер бросил свой мешок с инструментами и ринулся прочь. Норф снова нервно огляделась, не замечая наблюдателя наверху. А затем, озадаченно, но послушно, она вытащила из мешка щётку и начала упорно расчёсывать уже сияющую шерсть кобылы.

Шет медленно выпрямился.

— Ну? — нетерпеливо сказал за ним Ардет. — Давайте наконец закончим с этим.

— Я думаю, — ответил Комендант, — что прежде тебе стоит посмотреть на это.

Из казарм начали появляться кадеты, сначала струйками, а затем полноводным потоком, когда весть распространилась шире. Некоторые спотыкались в полусне; другие не понимали причин возбуждения.

— Ну и что? — проворчал хайборн из десятки Горбела, зевая и тря глаза. — Это урод Норф и белый пони.

— Заткнись, — сказал Горбел, его лягушачье лицо сморщилось в тяжёлую гримасу.

Мастер-лошадник вернулся со сбруей. Он положил на спину кобылы мягкую подкладку, затем набросил на неё седло. Джейм, тем временем, перебросила уздечку через голову Бел, отметив при этом, что с неё были сняты удила. Из казарм Норф выбежала Рута. Она несла упакованные седельные сумки, за ней по пятам рысил Жур. В толпе у перил Джейм заметила Тиммона. Увидев, что она на него смотрит, он с угрюмым видом двинулся к ней навстречу.

— Ты в порядке? — спросила она, понизив голос в присутствии такого множества заинтересованных зрителей.

Он потёр свой живот и скорчил гримасу.

— Я заполучил мерзкий, здоровенный синяк, если ты об этом.

— Прости. Каким-то образом, мой сон этой ночью обрывался, когда я сидела на трёх разных людях, и ни разу это не было хоть сколько-то забавно.

Уголок его рта дёрнулся вопреки его желанию.

— Значит ты делала это неправильно.

На балконе началось шевеление и его деревянные опоры застонали, когда члены Совета столпились на нём, пристально глядя вниз: «Это…?»

— Не может быть. Она мертва.

— Говорю тебе, это именно она.

— Бел-Тайри!

Кобыла недоверчиво их рассматривала, уши нервозно трепещут, одно копыто роет землю. Казалось, она на грани панического бегства. Положив руку ей на плечо, Джейм бросила злой взгляд вверх, на толпу изумлённо смотрящих лиц. Пусть это её дядя совершил первоначальный проступок против Бел, но будь они все прокляты, за попытку довести до конца его зло против истинно невиновной.

Трусы, думала она. Маловеры, подхалимы. Будьте прокляты… нет, не это. Отец Харна, Халлик Беспощадный, заплатил цену… но вот за что именно?