Верхом на Сером

Как ни странно, это нелепое объяснение убедило Барона. Во всяком случае, дальнейший разговор напоминал уже не допрос, а деловые переговоры.

– Жеребец тебя принял. Через три месяца большой аукцион, поможешь парням его подготовить к смотринам?

– Чего бы и не помочь, если деньги хорошие платят, – от волнения у Сашки перехватило горло.

– Хорошие – это сколько? – усмехнулся барон.

– А сколько сама заработаю – разрешите мне, как старшим девчонкам, малышню в парке катать. Я согласна хоть вон Кощея взять.

– От этой старой клячи никакого проку нет уже. Избавляться буду, – отрезал Барон.

– А давайте я его тогда выкуплю. Отработаю сколько потребуется – и выкуплю, – выпалила Сашка.

– Идет, – процедил цыган, поразмыслив. – Полгода за него отработаешь. Что скажут, то и делай, но первая забота – о вороном, ясно?

Сашка кивнула и протянула худенькую ладонь для рукопожатия, чтобы скрепить уговор. И хотя весь разговор не занял и пяти минут, вся спина у нее была мокрая от волнения, а ноги – точно ватные. В конюшне она, словно не замечая вопросительных взглядов, прошла к Серому и порывисто обняла его за шею, горячо зашептав в самое ухо: «Я тебя выкуплю! Он согласился. Полгода всего – и ты будешь свободен!» Серый фыркнул, как от щекотки, и положил голову ей на плечо.

– Нет, ты просто с ума с-сошла! – заявил Дамир, когда Сашка рассказала ему о том, что произошло на конюшне. – Что значит вы договорились?! Конь – это ведь не к-котенок, его не спрячешь под кроватью. Где ты будешь его держать, чем к-кормить?! Бабушкиными п-пряниками? И к-когда ты вообще собралась вкалывать на конюшне – к-как ты объяснишь прогулы в школе?

– Ну, с этим-то как раз все просто. Я после уроков буду все успевать. А с домашним заданием ты же меня выручишь? И с Серым что-нибудь придумаем, пристроим в хорошие руки. Главное – забрать его с этой адской живодерни.

И Сашка, напевая, закружилась по комнате, давая понять, что продолжать спор просто бессмысленно.

На следующий день Сашка заходила в конюшню на подгибающихся от волнения ногах: конечно, вчера ей благодаря чертовскому везению удалось присмирить строптивого коня, но в каком-то настроении он пребывает сегодня? Как даст породистым копытом под дых – все звезды на небе пересчитаешь. Беспечно насвистывая для виду, она подошла к деннику, где стоял Гордость Андалузии, окликнула его и, как ни в чем не бывало, сказала «Прими!». Конь, с интересом наблюдавший за ней, поразмыслив пару секунд, посторонился, давая ей возможность пройти в денник. Войдя, Сашка похлопала его по шее, ласково называя по имени, и угостила морковкой. И, продолжая оглаживать крутую шею, зашептала: «Ты – самый красивый конь в этой конюшне. Да что там – в этом захолустном городишке. Тебе здесь не место. Ты достоин гораздо большего, ты рожден вызывать восхищение и восторг, гарцевать под аплодисменты и вспышки камер. Скоро аукцион, и ты должен показать себя с лучшей стороны. Доверься мне, я твой друг». Конь, казалось, внимательно слушал ее, а затем добродушно всхрапнул.

Теперь оставалось самое сложное – накинуть недоуздок. Сашка старалась провернуть это так, словно это было самым обыденным делом – без резких движений, легко и уверенно, не давая коню возможности проявить характер и вырвать голову. Привязав жеребца к кольцу над воротцами денника, она приступила к чистке: сначала осторожно прошлась щеткой ото лба к носу, а затем жесткой скребницей вычистила шею, плечи, круп и – особенно осторожно – ноги. Челку, гриву и хвост она сначала терпеливо разобрала пальцами, а затем расчесала гребнем с редкими зубцами. Напоследок протерла жеребца влажной суконкой, отошла на шаг – и сама залюбовалась: шерсть благородно залоснилась, выгодно подчеркивая сильные мускулы.

На конюшне Сашка молча бралась за любую работу. И день за днем терпеливо стремилась завоевать доверие норовистого жеребца, исподволь подбирая ключик к его сердцу.

«Запомни, дочка, лошадь – умное и гордое создание, никогда не унижай его и не пытайся силой добиться выполнения приказов – конь этого не прощает и обязательно при первом удобном случае припомнит, – наставлял ее в свое время старый Айрат. – Терпение и настойчивость. Но при этом не забывай – лошадь должна видеть в тебе вожака, лидера. Она должна осознавать, что именно ты, а не она, выбираешь путь и задаешь темп. Лишь в этом случае она будет счастлива служить тебе – не по принуждению, а из уважения».

И первым шагом на этом долгом пути было приучить Гордость Андалузии, которому, похоже, крепко досталось от прошлых хозяев, взбешенных его неукротимым нравом, доверять человеку и не ждать подвоха. От резкого звука конь мог запросто взвиться на дыбы.