Верхом на Сером

Сашка достала из-под дивана спрятанные с вечера пуховик и сапоги, быстро оделась и спрыгнула в мягкий сугроб.

Лицо Дамира до самых глаз было замотано шарфом.

– Ты что, в ниндзя решил поиграть? – не удержалась от улыбки Сашка.

Но Дамиру, похоже, было не до шуток.

– Не хочешь щеки и нос отморозить – тоже п-прячь: на велике придется г-гнать, – деловито произнес он.

К счастью, заснеженные улицы были пусты, и вскоре вконец окоченевшая Сашка и взмокший от быстрой гонки Дамир затормозили в переулке у конюшни.

Сегодня в ночную смену был Серега – обычно он, выпроводив всех и заперев двери, уходил в подсобку и смотрел боевики на полную громкость, так что попасть на глаза сторожу Сашка не особенно опасалась. Заслышав осторожные шаги, из-под железных ворот вылез Дунай – мохнатый увалень-алабай, которого на ночь спускали с привязи. Он узнал Сашку, которая еще с ужина припасла для него ароматную котлету, и приветливо лизнул в лицо, помахивая куцым обрубком хвоста. Сашка по-пластунски пролезла под воротами и тихо отомкнула засов железных ворот, но распахивать их не стала, чтобы не привлечь внимания случайных ночных прохожих.

Дамир остался на улице, готовый в случае опасности пронзительно засвистеть. План был прост: тихо пробраться в конюшню, увести Серого, не наделав шума, и укрыться в надежном месте. Осенью, гуляя в городском парке, Сашка случайно набрела на заброшенную сторожку – на первое время спрятать коня можно там.

Едва Сашка приотворила дверь конюшни и пробралась в теплый, пахнущий сеном и навозом сумрак, как услышала приветственное ржание. Вороной, почуяв знакомый запах, всхрапнул и со всей силы ударил копытом в деревянную перегородку. На шум из подсобки выглянул заспанный Серега – Сашка едва успела укрыться за ларем с отрубями.

Сергей обвел денники хмурым взглядом, зло сплюнул и снова убрался. Сашка гусиным шагом просеменила к деннику Серого и тихо приподняла щеколду. Сняла с гвоздика упряжь.

– Обойдемся сегодня без седла, Серый, некогда тут рассупониваться.

Руки ее сноровисто надевали упряжь, а в голове уже прокручивался план побега.

Она потянула Серого к двери, но тут вороной, оскорбленный столь явным пренебрежением к его высокородной особе, громко заржал и со злости так лягнул перегородку, что едва не разнес ее в щепы. Сашка, поняв, что через секунду сторож будет здесь и прятаться уже бесполезно, птицей взлетела на Серого и пустила его в галоп. Времени, чтобы спешиться и распахнуть во дворе тяжелые железные ворота, уже не оставалось. Она лихорадочно искала спасительную лазейку: двор окружал забор едва ли не в два метра высотой – Дмитрий Сергеевич не жаловал любопытных взглядов соседей, – но в дальнем углу, за сараем, как помнила Сашка, была куча слежавшегося щебня.

Времени на раздумья уже не было, она дернула левый повод и завела коня на круг. «Давай, милый, выручай, это наш последний шанс», – шепнула она в ухо Серому, склонившись до самой гривы. Конь, словно разгадав ее сумасшедший замысел, оттолкнулся от щебня, взметнулся ввысь – и завис в воздухе, перелетая забор. Ошеломленная Сашка, упершись коленями и вся подавшись вперед, к вытянутой в струнку сильной шее, почувствовала, как он мягко приземлился и поскакал, не снижая темпа, по темной улице. Сашка упивалась безумием скачки – погони уже можно было не опасаться.

Кружными путями они добрались к окраине старого парка и с трудом разыскали сторожку, почти до окон занесенную снегом. Хлипкая хибара, собранная из битого кирпича и завалявшихся досок, скорее, напоминала деревенский туалет. Сашка разгребла, поминутно дуя на коченеющие пальцы, снег, заваливший дверь, и завела Серого.

– Это ничего, что холодно, сейчас надышим, – успокаивала она то ли его, то ли себя.

Заметив, что коня трясет крупной дрожью, она мысленно чертыхнулась, стянула с шеи длинный вязаный шарф и стала быстро обтирать им разгоряченные от быстрого бега бока. Холодина в сторожке была несусветная, но, по крайней мере, не задувал ветер и была крыша над головой. На улице повалил снег – вот и хорошо, следы заметет, промелькнуло в голове Сашки.