Верхом на Сером

Чуть кашлянув, Сашка отодвинула полог и вошла. Она озиралась, не веря своим глазам. Это был шатер из сказок «Тысячи и одной ночи». Пол устилал чудесный ковер искусной работы, пляшущие огоньки свечей отражались в большом зеркале с тяжелой золоченой рамой, а у дальней стены стояли окованные бронзовыми заклепками сундуки.

В шатре было еще три девушки. Они с нескрываемым интересом уставились на Сашку и засыпали ее вопросами.

– Ну, что налетели, сороки? – шутливо прикрикнула Эвейн. – Посланница судьбы.

Посланница судьбы не может выглядеть как мальчишка-оборванец, – сказала она, откидывая тяжелую крышку одного из сундуков.

Под восторженные вздохи подружек Эвейн принялась доставать роскошные наряды из бархата и парчи, расшитые золотыми и серебряными нитями и жемчугом.

– Приданое, – грустно усмехнулась Эвейн, заметив недоумение Сашки. – Вот только невеста сбежала из-под венца.

Сашка бережно расправила белоснежную фату из тончайшего кружева. Эвейн протянула гостье легкую тунику из зеленой материи, кожаные лосины и мягкие сапожки.

– Вот, бери, – просто сказала она. – В этом тебе будет гораздо удобнее, чем в твоих лохмотьях.

Сашка с радостью переоделась и уселась у ног Эвейн, которая стала ласково разбирать гребнем ее спутанные кудри.

– Мой отец – из старого славного рода, наши предки упоминаются в Изначальных летописях. Но в смутные времена мой прадед сделал ставку не на того наследника, – Эвейн горько усмехнулась. – Он стремился прорваться на вершину власти, плел хитрые интриги, а пропал ни за грош – его обезглавили на Верхогласной площади. К счастью, королевская опала не распространилась на малолетних отпрысков и вдову изменника – их просто прогнали с глаз долой, отобрав земли и фамильные замки. Мы жили в маленьком поместье, на обломках былого величия, но и его грозили отобрать за долги, которые из-за братца – картежника и гуляки – росли как снежный ком. И вот в наших краях появился новый наместник. Похожий на бурдюк с прокисшим вином, он был занят лишь заботами о том, как набить свое брюхо и мошну. Отец полагал, что наш брак выправит пошатнувшееся положение семьи. В честь нового наместника устроили лисью травлю. Только баронет не в силах был взгромоздиться на лошадь и благосклонно наблюдал за охотничьими забавами из беседки на вершине холма. Меня преподнесли в качестве десерта. Стоит вспомнить, как загорелись его осоловевшие от хмельного вина глазки, меня дрожь пронимает! Я на коленях заклинала отца не губить мою жизнь, но он был непреклонен. Когда вместе с камеристками я уселась в карету, груженную коврами, сундуками с роскошными нарядами и фамильным серебром, меня охватило отчаяние. Глядя, как небо застилают свинцовые тучи, я молилась, чтобы в карету ударила молния. В Заповедном лесу на кортеж напали лесные братья. Отцу я отправила весточку, что жива, но искать не стоит. И я рада вольной жизни и уж точно не променяла бы ее на заточение в золотой клетке с грубым и неотесанным мужланом, которого я презираю всей душой.

– Не держи зла на Тобиаса, – шепнула Эвейн, когда все наконец улеглись. – Он добрый малый. Верное сердце и твердая рука. Досталось парнишке, вот и обозлился на весь свет. Надеюсь, тебе еще выпадет возможность оценить его с лучшей стороны. Ну, все, спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – шепнула в ответ Сашка.

Однако стоило ей закрыть глаза, как из темноты выступала сгорбленная уродливая старуха, в азарте потирающая костлявые ладони. «Единорога изловить, рог заполучить и исцелить любой недуг», – посмеивалась она, кружась в своем странном танце.

– Тьфу, чтоб ты провалилась, ведьма! – зло пробормотала Сашка.

Промаявшись битый час, она наконец заснула.

Сашка ощупью пробиралась по темной пещере, освещая себе дорогу жалким лучом карманного фонарика. Свод был таким низким, что ей то и дело приходилось нагибаться, чтобы не раскроить лоб об острые выступы, а ноги оскальзывались на влажных камнях. В конце концов она оказалась в просторной пещере, наполненной призрачным белесым светом. Сашка огляделась по сторонам: свет шел не сверху, а из дальнего угла. Приблизившись, она сообразила, что удивительное свечение шло от стреноженной лошади. Сделав еще пару осторожных шагов, Сашка увидела: это был вовсе не конь. Копытца были раздвоенными, как у оленя, а хвост – с кисточкой, как у ослика. Но самое поразительное – во лбу торчал длинный витой рог – темный у основания, он светлел к кончику.

Единорог смотрел на нее с молчаливой мольбой о спасении. Сначала Сашке показалось, что у его ног валяется брошенный кем-то моток каната.

Но стоило ей сделать еще шаг, как веревка зашевелилась – и в воздухе перед ней уже покачивалась черная кобра, развернув капюшон.

– Ну, здравс-с-ствуй, – прошипела она, ощупывая воздух длинным раздвоенным язычком.

Сашку охватил страх. Змея гипнотизировала ее взглядом: ноги стали ватными, а сердце чуть не выпрыгнуло из груди.

Обвившись в два кольца вокруг Сашкиных ног, змея вложила ей в руку нож.

– Ну, иди ж-ж-же, иди! – прошелестела она.