Верхом по Темной Тропе

— Лучше прижмись к стене, — сказал я Пеннивелл, — сейчас дело пойдет не так гладко.

На сей раз здоровяк был осторожней. Он медленно пошел на меня, сжимая в правой руке дубинку. Поднял ее на высоту плеча и приготовился бить. Но теперь я был на ногах. Он не знал, как дерутся на палках, и хотел разом проломить мне череп. Блокируя его удар левым предплечьем, правой я скользнул в захват к левому запястью. Он был мой, однако жалости я не чувствовал. Я усилил нажим, кулак его разжался, ножка от стула упала, а он закричал.

Спад стал опрокидываться, я освободил его руку, и он упал. Я чуть не сломал ему руку. Но этого было мало, и он поднялся, опять замахнулся поврежденной рукой. Мне вдруг все надоело. Я ударил его левой на четыре дюйма выше пряжки, затем заехал в ухо правой. Он снова упал, ловя ртом воздух.

— Не умеешь драться — не берись. Можно сказать, что тебе повезло. Я не переломил твою дурацкую шею.

Взяв Пеннивелл под локоть, я направился к выходу.

— Я отведу девочку в приличный дом. Но обязательно вернусь.

Спад Тейвис медленно приподнимался.

— Тейвис, — сказал я, — Пеннивелл говорит, что у вас есть дети. Советую вам ехать домой и присматривать за ними. Если же вы опять побеспокоите эту молодую леди, ответите передо мной. В следующий раз я не собираюсь играть в игрушки.

На улице дождь с ветром хлестали в лицо, полосуя струями воды деревянные тротуары и фасады зданий. Мы добежали до конюшни, где я оставил Пеннивелл под навесом, а сам с револьвером в руке вошел внутрь.

В конюшне никого не оказалось. Я оседлал лошадь, которая сразу грустно поникла головой, посадил девушку, и мы тронулись в путь. На окраине городка заметил, что кто-то стоит на тротуаре и смотрит нам вслед. Затем свернули с поля на узкую тропинку, ведущую в горы.

Тропа, скользкая от дождя и стекающей воды, начиналась у разбитой молнией сосны и змеилась круто вверх между скалами. Поднявшись футов на пятьсот, мы подъехали к огромному камню, нависающему над тем, что называлось тропой. На первые полторы мили у нас ушло почти два часа, но потом дорога выровнялась и шла по лесу в паре тысяч футов над прериями.

Мокрые ветви цеплялись за одежду, а за ворот стекали холодные капли. Несколько раз лошадь споткнулась на мокрой земле. Лошадь у меня сильнее многих, но она несла двойной груз. Через некоторое время я спешился и повел ее на поводу.

Логан Сакетт, сказал я себе, у тебя уникальная способность попадать во всякие неприятные переделки.

Вот, пожалуйста, иду по собственной воле к тому, что может кончиться пулей в моей дубовой башке, и все из-за какой-то никчемной бродяжьей дочки.

Дом, когда я его увидел, показался мне довольно большим. В таких домах, говорят, водится нечистая сила. Он стоял на вершине холма, свысока озирая округу.

За ним было длинное сооружение, скорее всего барак для ковбоев. Там же находились пара амбаров, сараюшки и несколько корралей. В яме с водой отражался огонек. Это, должно быть, приличное хозяйство, когда все в сборе и работают как надо.

Мы спустились по пологому холму за домом, и, вспоминая эту дорогу, я понял, почему никто не пробовал здесь пройти. Она шла по краю утесов и скал высотой двести-триста футов, по которым почти невозможно проехать верхом.

Я завел лошадь в сарай и расседлал ее. Сарай стоял пустой, пахло пылью и запустением. Мы осторожно прошли к бараку, я открыл дверь, вошел и зажег спичку. Он тоже был пуст. Ни одеял, ничего. Несколько старых, потрепанных, заскорузлых башмаков, ремни упряжи, куски веревок, пыльный пиджак на гвозде.

Мы прошли через двор и медленно поднялись по заднему крыльцу. Дверь сама открылась.

Везде было темно и тихо. Стоял затхлый запах давно закрытого помещения. Сверкнула молния, осветив кухонный чулан. Мы на цыпочках прошли мимо и приоткрыли дверь в кухню.

В печке горел огонь, пахло теплом и кофе.

Пол поскрипывал. Когда я дотронулся до двери, то почувствовал, как по спине бегут мурашки.

По всем правилам нам в лицо должно было уткнуться дуло ружья, но мы не услышали ни звука. Может, старая леди умерла?

Я осторожно открыл дверь. За ней была просторная темная комната. Свет молнии блеснул сквозь ставни и в маленьком окошечке над дверью. И при этой вспышке я обнаружил, что смотрю в черное дуло большого револьвера, который держала старая леди.

Вспышка, затем темнота. Все. Голос был твердым:

— Может, я и старая, но слух у меня как у кошки. Если вы шевельнетесь, буду стрелять, и точно говорю, мистер, что попадаю в любую цель.

— Знаю, мэм. Со мной леди, мэм.

— Хорошо. Справа от двери лампа. Там должно остаться немного керосину. Снимите колпак и зажгите спичку, но только очень-очень осторожно.

— Мы не враги, мэм. Мы совсем недавно повздорили с некоторыми ребятами из города.

Я осторожно приподнял плафон, зажег спичку и коснулся ею фитиля. Затем опустил плафон на место, и комната озарилась мягким светом.

— Лучше отойдите от лампы, — спокойно сказала старуха. — Эти бездельники уже расстреляли мне две или три штуки.

— Да, мэм. Меня зовут Логан Сакетт. А эту девушку — Пеннивелл Фармен.

— Не родственница ли Дика Фармена?

— Он мой отец.