Верховная королева (Туманы Авалона - 2)

Тайного? Конечно же, нет! Давным-давно покаялась она в любви своей к Ланселету - и получила отпущение, и с тех пор тщилась думать лишь о законном своем супруге. Нет, дело не в этом... и все-таки, все-таки...

- Я не смогла убедить... не хватило у меня сил убедить Артура отказаться от языческих змей и знамени Пендрагона, - слабо посетовала она. - Неужто Господь покарал бы за это моего ребенка?

- Лишь тебе одной ведомо, что у тебя на совести, госпожа. И не говори о каре, что якобы настигла ребенка... дитя твое на лоне Христовом... а наказывает Господь лишь тебя с Артуром, если это и впрямь наказание, о чем не мне судить, - чопорно добавил священник.

- Но что же мне сделать, чтобы искупить мой грех? Что сделать мне, чтобы Господь послал Артуру сына ради Британии?

- А ты воистину сделала все, что в твоих силах, дабы дать Британии христианского короля? Или, может быть, сдерживаешь ты слова, кои должно бы произнести вслух, тщась угодить своему мужу? - неумолимо вопрошал священник. Со временем капеллан ушел; Гвенвифар осталась лежать неподвижно, глядя на знамя. Она знала: ныне каждую ночь в небесах полыхают огни, предрекая великую битву, что уже близка; однако же некогда римский император узрел в небе знак креста, и судьба всей Британии изменилась безвозвратно. Ах, если бы только она сумела донести сей знак до Артура...

- Ну же, помоги мне подняться, - велела она служанке. - Должно мне закончить знамя, что Артур возьмет с собою в битву.

В тот вечер в покои королевы пришел Артур; она как раз прокладывала последние стежки, а женщины зажигали светильники.

- Ну, как ты, родная моя? Рад я, что вновь вижу тебя на ногах и за работой, - промолвил он, целуя жену. - Милая моя, не нужно так горевать... ни одна женщина не родила бы здорового ребенка во время столь напряженное, когда в любой момент того и гляди битва начнется... Воистину, надо было мне отослать тебя в Камелот. Мы еще молоды, моя Гвенвифар, может статься, Господь еще пошлет нам много детей. - Однако по беспомощному выражению его лица Гвен видела: Артур разделяет ее горе. Королева сжала руку мужа и заставила присесть рядом с собою на скамью перед ткацким станком.

- Ну, разве не красиво? - спросила она, точно ребенок, вымаливающий похвалу.

- Чудо как хорошо. Я думал, в жизни своей не увижу работы более тонкой, чем эта, - и Артур положил руку на ножны алого бархата, неизменно висящие у него на поясе, - но твое знамя еще лучше.

- А я ведь в каждый стежок вплела молитвы за тебя и твоих соратников, - умоляюще промолвила она. - Артур, послушай меня - как думаешь, разве не может того быть, что Господь покарал нас, ибо счел, что недостойны мы дать этому королевству следующего короля, ты и я, разве что принесем обет служить Ему верно и преданно, и не по языческим обычаям, но по новому закону, под дланью Христа? Все силы языческого зла объединились против нас, и должно нам сразиться с ними при помощи креста.

Артур накрыл ладонью руку жены.

- Полно, родная моя. Ты же знаешь, я служу Господу как могу...

- И все же ты возносишь над своими людьми языческое знамя со змеями, воскликнула она, и Артур горестно покачал головой.

- Любовь моя, не могу я обмануть и предать Владычицу Авалона, возведшую меня на трон...

- На трон тебя возвел Господь и никто иной, - убежденно промолвила Гвенвифар. - Ох, Артур, если ты меня любишь, если хочешь, чтобы Господь послал нам другого ребенка, послушайся меня! Или ты не видишь, что Он покарал нас, забрав нашего сына к себе?

- Не говори так, - твердо оборвал ее Артур. - Безрассудство и суеверие - думать, будто Господь способен на такое. Я пришел с долгожданной вестью: саксы собирают силы, и мы выступаем в поход, чтобы дать им бой у горы Бадон! И весьма жалею я, что ты нездорова и не можешь выехать в Камелот, но, увы, не бывать тому... по крайней мере пока...

- Ах, я отлично знаю, что я для тебя - лишь обуза, - с горечью воскликнула королева. - Так всегда было... жаль, что я не умерла вместе с моим ребенком!

- Нет-нет, не след тебе так говорить, - ласково произнес Артур. - Я более чем уверен, что с моим добрым мечом Эскалибуром и всеми моими соратниками мы одержим победу. А ты молись за нас денно и нощно, моя Гвенвифар. - И, поднявшись, Артур добавил: - До рассвета мы не выступим. Я попытаюсь выкроить время и зайти попрощаться с тобою перед тем, как армия двинется в путь; и твой отец тоже навестит тебя, и Гавейн, а возможно, и Ланселет: он шлет тебе привет и поклон, моя Гвенвифар; он очень встревожился, услышав, как тебе недужится. Сможешь ли ты поговорить с ними, если они придут? Королева склонила голову.

- Я исполню волю моего короля и лорда, - с горечью отозвалась она. Да, пусть они придут, хотя дивлюсь я, что ты берешь на себя труд попросить меня о молитвах... я даже не в силах убедить тебя отказаться от языческого знамени и поднять Христов крест... И, вне сомнения, Господу ведомо твое сердце, ибо Господь не позволил тебе выехать в битву с верою, что сын твой станет править в этой земле, ибо не решился ты еще утвердить в сей земле христианство...