Верховные правители

Молодой человек ушел, и вскоре совещание закончилось. До этого момента Харри МакКаффри не раскрывал рта, он был слишком взволнован, чтобы слушать или выступать самому. Он мог лишь мысленно воскрешать самый ужасный момент своей жизни. Он не мог представить себе Тину мертвой, смириться с её кончиной. Во всех выражениях соболезнования, которые он выслушал перед совещанием, не было и намека на извинение, раскаяние.

Теперь он решил, что пришло время заговорить. Когда люди начали расходиться, он попросил Генри Бланкеншипа уделить ему несколько минут.

- Конечно, - Бланкеншип с любопытством посмотрел на МакКаффри.

Когда они остались наедине, Генри опустился в кресло возле книжных полок и указал на второе кресло, стоящее по другую сторону от резного дубового стола.

- Что вас беспокоит?

- Смерть Тины не была несчастным случаем.

Брови Бланкеншипа слегка сдвинулись.

- Я вас не понимаю, Харри.

- Вскрытие показало, что она случайно утонула в ванне. Но меня нельзя обмануть.

Что-то сдавило грудь МакКаффри.

- Мо Харгис явился ко мне и фактически сказал, что будет лучше, если она умрет.

- Почему он так сказал?

- Он считал, что есть проблема с безопасностью. Я обещал ему, что Тина не причинит вреда. Но его это не убедило.

- Почему вы уверены, что все произошло именно так?

- Я знаю, о чем говорю!

Его глаза гневно сверкнули.

- Я заявляю официально. Я не оставлю смерть моей жены без последствий.

- Вы упомянули какую-то проблему с безопасностью.

В комнате воцарилась тишина; МакКаффри решил, что Бланкеншип действительно не в курсе. Генри всегда старался избегать лишней вовлеченности. Если определенные шаги становились необходимыми, он предпочитал не знать о них. С другой стороны, скрывать всю правду неразумно, потому что рано или поздно Бланкеншип все равно узнает её.

- Этому человеку, Гиффорду, стало известно, что у Тины были проблемы. Он отправился к ней в Грэнжвилл. Мо Харгис пронюхал об этом и испугался. Он пришел ко мне.

Харри старался сдержать свой гнев.

- Я сказал ему: руки прочь! Дал ясно понять, что не потерплю, если с моей женой что-то произойдет.

- Вы не знаете точно, что её смерть была неслучайной.

Перед глазами МакКаффри появилось белое лицо Тины, лежащей на столе в морге.

- Я не могу доказать это в суде, но мне это и не нужно. Я хочу поговорить с вами только об одном. Что будет сделано? Я не успокоюсь, пока что-то не будет сделано. Вы всегда могли рассчитывать на мою лояльность, но этому настанет конец, если вы не поддержите меня!

Ни один мускул не дрогнул на лице Генри Бланкеншипа.

- Вы знаете, что я пережил, - быстро добавил МакКаффри. - Вы знали Тину. По-моему, я прошу не слишком много.

Бланкеншип скрестил руки и вздохнул.

- Что вы имеете в виду, Харри?

- Глупо указывать пальцем. Я не знаю, с чего начать. Но вы умеете говорить с ними лучше, чем я. Вас они выслушают.

- Чего вы хотите? - терпеливо спросил Бланкеншип.

- Женщина, которая была с Тиной, когда она утонула. Я знаю её имя. Ясмин. Она - индуска. Я хочу расплаты. Кровь за кровь.

- Вы не знаете, что она причастна.

- Причастна. И это не все. Мне нужен второй человек. Все началось с него. Если бы не он, Тина была бы сейчас жива.

- Гиффорд? Он не пытался причинить вред Тине.

- Такова моя цена, на меньшее я не соглашусь.

- Вы взволнованы, - мягко сказал Бланкеншип. - Мой совет - забудьте об этом.

- Я знаю, что он связан с губернатором, но можно избежать шумихи. Несчастный случай на дороге. Шаг с тротуара, наезд.

- Я действительно не понимаю. Это не игра. Мы не дети.

Харри сознавал, что не может обосновать свои требования, что говорит, как глупец.

- Это не слишком большая плата за то, что сделали с Тиной.

За окном ночь опускалась на пустыню. В темноте светились лишь огоньки близлежащих зданий.

Бланкеншип надолго замолчал.

Наконец он произнес:

- Тина была прелестной, очаровательной женщиной. Я любил её. Как бы все ни случилось, её смерть стала трагедией.

Его глаза, увеличенные очками, встретились с глазами МакКаффри.

- Но ваша просьба неразумна. Я не уверен, что смогу заставить кого-то понять ваши чувства.

- Вы должны. Никто другой не сумеет сделать это.

- Вы не пересмотрите свое решение?

- Только не это. Посмотрите моими глазами.

- Я стараюсь. Это нелегко, Харри.

В прошлом МакКаффри отступал при менее явных предостережениях. Сейчас он потерял чутье и резко, бестактно заявил:

- Говорить надо с Фрэнком Кенни. Вы сделаете это?

Бланкеншип задумался. Потом медленно ответил:

- Хорошо. Я обещаю вам поговорить с Фрэнком.

Где-то начали бить часы.

За всю жизнь сильнее всего Генри Бланкеншипа потрясло событие, происшедшее, когда ему было двенадцать лет.