Верховный алгоритм. Как машинное обучение изменит наш мир

В опасениях, что разумные машины возьмут верх, нет ничего удивительного, потому что единственные известные нам разумные сущности — люди и другие животные, и у них, несомненно, есть собственная воля. Однако разум и воля не обязательно должно быть связаны, или, точнее, они не обязательно будут находиться в том же самом организме при условии, что между ними проходит линия контроля. В книге The Extended Phenotype[112] Ричард Докинз показывает, что природа изобилует примерами генов, власть которых выходит за пределы организма животного, — от кукушечьих яиц до бобровых хаток. Технологии — расширенный фенотип человека, то есть мы можем управлять ими, даже если их сложность намного превышает наше понимание.

Давайте перенесемся на 2 миллиарда лет назад и представим, как две нити ДНК купаются в своем бассейне — бактериальной цитоплазме — и обдумывают историческое решение. «Мне не по себе, Диана, — говорит одна. — Если мы начнем создавать многоклеточные создания, не возьмут ли они верх?» Вернемся в XXI век: ДНК живет и здравствует — ей даже лучше, чем когда бы то ни было, потому что отчасти она населяет безопасные двуногие организмы, состоящие из триллионов клеток. Наши крошечные друзья — двойные спирали — прошли довольно большой путь с момента того памятного решения. На данный момент люди оказались самыми хитрыми созданиями: они изобрели контрацепцию, которая позволяет развлекаться, не распространяя нашу ДНК, и у них есть — если это не иллюзия — свободная воля. Но именно ДНК по-прежнему формирует наши представления о развлечениях, а свободную волю мы используем, чтобы гнаться за удовольствиями и избегать боли, а такое поведение в основном совпадает с тем, что выгодно для выживания нашей ДНК. Мы можем стать для ДНК последним этапом развития, если предпочтем сделаться кремниевыми существами, но даже в таком случае история этой молекулы длилась целых 2 миллиарда лет. Сегодня перед нами похожее решение: если начать работать над искусственным интеллектом — обширным, взаимопереплетенным, сверхчеловеческим, непостижимым, — не возьмет ли он верх? Не более чем огромные и непостижимые многоклеточные организмы взяли верх над генами. Искусственный интеллект — это наш инструмент выживания, точно так же как мы сами — инструмент выживания для наших генов.

Все это не значит, однако, что нам не о чем беспокоиться. Первая большая опасность, как в случае любой технологии, — то, что искусственный интеллект может попасть в плохие руки. Чтобы какой-нибудь шутник или преступник не запрограммировал искусственный интеллект захватить мир, лучше организовать ИИ-полицию, способную выловить и стереть его до того, как все зайдет слишком далеко. Лучшая страховка против буйства мощного искусственного интеллекта — еще более мощный искусственный интеллект, поддерживающий мир на планете.

Второй повод для беспокойства — вероятность, что люди сами, добровольно сдадут власть. Все начнется с предоставления прав роботам: далеко не всем это кажется так же абсурдным, как мне. В конце концов, мы ведь уже дали права животным, хотя они нас об этом не просили. Права роботов могут показаться логичным этапом в расширении «круга эмпатии». Почувствовать сострадание к ним несложно, особенно если их специально разработали, чтобы вызывать такие чувства: в этом преуспели даже тамагочи, японские «виртуальные питомцы» с тремя кнопками и жидкокристаллическим дисплеем. Гонка за наращивание эмпатии начнется с первого появившегося в продаже человекообразного робота, потому что они будут продаваться намного лучше, чем обычные металлические. Дети, воспитанные роботами-нянями, на всю жизнь сохранят слабость к добрым электронным друзьям. Эффект «зловещей долины» — дискомфорт, который вызывают существа, почти, но не совсем идентичные человеку, — будет им незнаком, потому что они с детства знакомы с причудами роботов, а в подростковом возрасте, может быть, для крутости будут даже им подражать.