Верховный ван

На другой день во время тренировки на площадь привели связанного вана Эльфдана из Тьёле. Его уличили в сговоре с набулами: он собирался перейти на их сторону в грядущей войне. Ван Ингвар велел растянуть предателя на столбах и на глазах у толпы вскрыл ему рёбра топором. Ван Эльфдан сыпал проклятиями и славил богов до самого конца, пока не затих. Но не молил о пощаде.

Все уже начали расходиться, но Рейван всё глядел на вывернутые, словно крылья, рёбра вана-предателя и думал, что быть врагом Ингвару дорого стоит.

– Что это, разве кзорги морщатся от вида крови? – усмехнулся Лютый, поглядев на Рейвана.

– Ты многое знаешь о кзоргах, я вижу, – пристально взглянул на него Рейван.

– Я знаю, что один из них – калека! – хохотнул Лютый. – Такой слизняк, что я и подраться с ним нормально не могу.

Кулаки Рейвана сжались, пальцы побелели от злости. Всё вернее ему казалось, что перед ним расхаживал тот самый галинорец. Рейвану захотелось выхватить кинжал и вонзить его в горло Лютого. Но шум окружающей толпы дал понять, что в этом случае живым ему не уйти, – и Рейван в ответ лишь бессильно выдохнул.

– Арнульф, поезжай в Тьёле! – огласил на весь двор ван Ингвар. – Назначаю тебя ваном вместо Эльфдана. Ты заслужил стать вождём, верный мой волк!

Ингвар с окровавленным топором в руках обернулся к собравшимся и посмотрел на Рейвана. Выражение покрытого рунами лица вана словно говорило: «Если поступишься гостеприимством, получишь подобную расправу».

Глава 4.

Смерть дуба

Пальцы дрожали, игла никак не входила в грубый холст. Ингрид подвернула краешек полотна, чтобы прикрыть им тупой наконечник и протолкнуть иглу вперёд.

– Вот зараза! – шипела Ингрид. – Я одолею тебя! И не такие копья ломали!

Ушко иглы высунулось вверх и глубоко прокололо палец. На холсте появились капли крови.

– Проклятье! – выругалась Ингрид, сунув в рот палец.

– Ингрид! – воскликнула старшая жрица Арнфрид. – В святилище не место для ругани!

Жрица поднялась от стола и подошла взглянуть на работу дочери Верховного вана.

– Ты повредила гобелен! – воскликнула она. – Я тебя исподнее шить отправлю!

Послушницы, сидевшие вокруг стола, весело рассмеялись.

Ингрид опустила голову, зажимая в кулак истерзанные иглой пальцы. Арнфрид досадливо покачала головой и подтолкнула девушку, чтобы та встала со скамьи.

– Разреши, я пойду по роще погуляю, матушка? – произнесла Ингрид. – Шитьё сегодня не идёт.

– Шитьё у тебя никогда не идёт. Сядь, следи лучше за огнём. За врата не ходи: сама знаешь, пока люди вана Эйрика не найдут тех, кто по лесу шастает, опасно выходить за стены святилища.

Ингрид порывисто вздохнула и присела на скамью у горящей чаши. Огонь полыхал жаром – совсем, как в тот день, когда жрицы распалили в священной роще огромные костры, раздели Ингрид, обмазали землёй и напоили горьким зельем. Они возносили песнопения богам и заставляли Ингрид петь с ними. Потом её омыли в горном ручье и дали новую одежду. Теперь она считалась готовой к замужеству.

– Не грусти, Ингрид! – подбодрила Арнфрид. – И без владения искусством мужи будут спорить за тебя, ведь ты дочь Ингвара Непобедимого!

Ингрид разжала пальцы и посмотрела на кровь, причудливо раскрасившую ладонь.

– Морда зверя должна быть яростнее, Торви! – сказала Арнфрид одной из послушниц. – Знаю, что тебе трудно, но гобелен будет висеть в воинском зале, милая – уж постарайся!

Торви задрожала и скромно вздохнула. Ингрид фыркнула себе под нос: она не верила в то, что у подруги получится изобразить ярость.

– Нет-нет, Хельга, – снова заговорила Арнфрид, повернувшись к другой послушнице. – Это же Ингвар Непобедимый, наметь контур шире, Верховный ван должен выглядеть внушительнее! А здесь у кзоргов когти должны быть, сделай ещё несколько стежков.

– Чудовища… – с придыханием прошептала Хельга.

Ингрид подошла к столу, чтобы лучше рассмотреть начертание зверя на холсте. Чёрным углём по полотну были выведены узоры будущего гобелена: руины Харон-Сидиса и кзорги в чешуе, лежащие у ног риссов под предводительством отца.

В памяти Ингрид воскрес образ Рейвана. В бою он был страшен! Никого сильнее она ещё не видела. Но было в кзорге и что-то близкое, понятное ей одной. От мысли, что Рейвана больше нет на свете, в сердце что-то кольнуло.

– А ты правда кзорга видела, Ри? – спросила Хельга.

– Правда.

– Такой он? – Хельга указала на полотно.

Все послушницы уставились на Ингрид. И даже жрица Арнфрид повернулась к дочери Верховного вана с блеском в глазах. Старая женщина всю жизнь прожила в святилище и мало что видела, кроме полотен и разноцветных ниток. Ингрид воодушевилась и деловито сложила руки на груди. Послушницы затаили дыхание, ожидая рассказа.

– Нет, на самом деле они не такие, – сказала Ингрид.

Девушки переглянулись.

– Они ещё страшнее! – воскликнула Ингрид. – Морда злее, клыки длиннее! Доспехи у них ужасные, страшные, чёрные! И мечи в когтистых лапах!

Ингрид ухмыльнулась. Послушницы побледнели. Арнфрид ужаснулась. А на гобелене действительно вскоре стали яснее проявляться воинская ярость, устрашающие звери и их сияющий победитель Ингвар.