Верлиока

- Меня, кажется, зовут Вася, - как будто угадав его опасения, сказал мальчик. Он немного запинался. - Впрочем, что такое "кажется"? Это надо будет выяснить, правда?

- Правда, - тоже запинаясь (от волнения), ответил Платон Платонович.

- Да? Как хорошо! Значит, когда я вырасту, меня будут звать Василием Платоновичем.

Он смотрел прямо в глаза и в то же время как будто немного косил. "Может быть, от усталости", - с нежностью подумал Платон Платонович.

- А что у вас делают, когда устают с дороги? Ложатся спать?

Платон Платонович с трудом удержался, чтобы не спросить: "А что у вас?"

- С дороги умываются и перед сном чистят зубы, - осторожно ответил он.

Мальчик подумал.

- А это интересно - чистить зубы?

- По меньшей мере полезно.

- Полезно в первый раз или всегда?

- Всегда. Впрочем, в первый раз может быть и бесполезно. Ты ужинал?

- Нет еще. А ужинать интересно?

- О да! В особенности когда хочется есть.

- А ведь мне, кажется, хочется. Вот видите! Опять кажется. Это потому, что, кажется, когда-то я все это прекрасно знал. И что ужинают, когда хочется есть, и что перед сном надо чистить зубы. Кстати, кто-то сунул мне в карман зубную щетку. Не вы?

- Нет.

- Вот это действительно очень забавно! Откуда же она взялась? Мы еще подумаем об этом, правда?

- Непременно, - снова пугаясь, что это сон, ответил Платон Платонович. Сейчас я разбужу Ольгу Ипатьевну, и она приготовит нам ужин.

- Что вы! Ни в коем случае не надо никого будить. А кто такая Ольга Ипатьевна? Она добрая? Не рассердится, что я появился?

- Ну что ты! Она будет очень рада.

- А вы интересный, - задумчиво разглядывая Платона Платоновича, заметил мальчик. - У вас все не на месте, а между тем очень даже на месте.

Платон Платонович засмеялся.

- Прекрасно! - закричал Вася. - У вас прекрасный смех, очень добрый. Вообще-то вы ведь страшилище, одной бороды можно испугаться, но смех прекрасный. У Ольги Ипатьевны тоже есть борода?

- Ольга Ипатьевна - пожилая, почтенная дама, - с достоинством ответил Платон Платонович.

- Ах, дама? Женщина? Вы знаете, мне кажется, что я когда-то видел много женщин и у них действительно не было бороды.

Не спрашивая, откуда в третьем часу ночи в доме появился рыжий мальчик с голубыми глазами, Ольга Ипатьевна приготовила яичницу, подала хлеб, масло, сыр, и Вася с аппетитом поужинал, а Платон Платонович выпил чашку кофе.

"Но ведь паспортистка действительно ошиблась, - думал он, глядя, как Вася, почистив зубы и умывшись до пояса холодной водой, с наслаждением растирает мохнатым полотенцем узкие плечи. - А может быть, нет? Ведь нет же никаких сомнений, что это не сон".

Он принес свою пижаму, которая повисла на Васе, как на вешалке, постельное белье, одеяло, подушку. Кроватка, стоявшая в детской, была коротка для Васи, но он без колебаний лег на нее, просунув через никелированные прутья длинные ноги. Потом уютно устроился, натянул на плечи одеяло и мгновенно уснул.

И Платон Платонович задремал под утро, но вскоре проснулся, потому что, как ему показалось, не мог удержаться от смеха.

Но смеялся кто-то другой. Смеялся Вася, рассматривая надувных мишек, белочек и обезьянок. Под детским столиком стояли заводные игрушки, на стене висела полочка с книгами: внизу сказки Маршака и Чуковского, а наверху книги из "Библиотеки приключений", в том числе Стивенсон и Жюль Верн. И вдруг Вася замолчал. "Неужели догадался?" - с радостным удивлением подумал Платон Платонович. Детская была для него живой хронологией. Мальчик вырастал в его воображении. Сперва он покупал для него погремушки и надувных зверей, а потом детские книги.

ГЛАВА III,

в которой объясняется, что макаронические стихи

не имеют никакого отношения к макаронам.

Лейка для цветов превращается в родник,

но остается лейкой