Вермахт у ворот Москвы

Тем не менее, в первые два-три месяца войны моральное состояние германских военнослужащих оставалось, в целом, на довольно высоком уровне. В соединениях ГА «Центр» дискомфорт и падение боевого духа появлялись в периоды вынужденных задержек наступления, после тяжелых, не приносящих крупных побед боев. В Отчете о боевых действиях 3-й танковой группы с 12 июля по 10 августа 1941 г. в районе Смоленска говорилось: «…Большие потери, которые, однако, не превышали потерь на Западе, большая физическая нагрузка на войска из-за жары и пыли, душевное напряжение из-за пустынности и обширности страны, ожесточенное сопротивление противника, сознание того, что танковые войска должны вести бой почти одни, без поддержки остальных сухопутных сил, способствовали появлению у войск желания пополниться и получить отдых на несколько дней…»[519] Но у военнослужащих группы не возникало пока сомнений в том, что война будет завершена еще в 1941 г.

Начиная с конца августа 1941 г., судя по письмам с фронта, настроения германских солдат стали меняться. Свое разочарование реальным положением дел на московском направлении высказал в письме на родину ефрейтор Макс Х. из 268-й пехотной дивизии 4-й армии ГА «Центр». 2 сентября 1941 г. он сообщил: «У нас наступили скверные времена и большие потери. Уже в течение пяти недель мы лежим на одном и том же месте и по нас все интенсивнее стреляет русская артиллерия. До Москвы еще 150 км… Полагаю, что мы уже понесли достаточно потерь. Нам также постоянно обещают, что возвратят домой, но все время впустую…»[520]

К началу октября 1941 г. командование ГА «Центр» сумело дать отдых некоторым своим частям. Личному составу группы фон Бока перед операцией «Тайфун» внушали уверенность в том, что предстоит последний штурм советской столицы, завершающий войну. Пополнение поредевших подразделений, передача войскам фон Бока дополнительных танковых и пехотных дивизий возвращала германским военнослужащим чувство своего полного превосходства над противником. Действительно, такое огромное количество сил и средств, которыми теперь обладала ГА «Центр» не могло не вызывать надежду на быстрый успех. У многих солдат и офицеров поднималось настроение при одном известии, что скоро возобновиться стремительное наступление. Является фактом германские военнослужащие пошли в бой 2 октября 1941 г. с большим воодушевлением. В Отчете о боевых действиях 8-го армейского корпуса в сражении под Вязьмой отмечалось: «…2 октября в 6 ч 00 мин 8-й корпус приступил к атаке. После длительного периода оборонительных боев войска испытывали несравненный подъем. После недолговременной артиллерийской подготовки, дивизии прорвали вражеские позиции в результате короткого ожесточенного боя…»[521]

Наступление ГА «Центр» на Москву во второй половине октября 1941 г. не принесло ей решающего успеха. В войсках начали распространяться настроения неуверенности за исход кампании. К началу нового наступления на столицу командующие немецкими объединениями были вынуждены заботиться о сохранении, хоть в незначительной степени, того морально-психологического настроя, который был у солдат в начале операции «Тайфун».

9 ноября 1941 г. командование 9-й армии отдало следующий приказ: «…Даже если армия вынуждена будет всю зиму пробыть в обороне, то, учитывая ожидаемое весной возобновление наступления, нужно сделать все, чтобы поддержать в войсках прежний наступательный дух. Частые разведпоиски, высылка дозоров и проведение незначительных наступательных операций с ограниченной целью по этой причине крайне необходимы. При всех обстоятельствах нужно не допустить того, чтобы войска впали в тупую зимнюю спячку…»[522]

Насчет «спячки» германские генералы беспокоились зря. Моральный потенциал военнослужащих вермахта подвергся вскоре несравненно большим испытаниям. В «особом донесении» командира 2-го батальона в штаб 481-го пехотного полка от 10 ноября 1941 г. говорилось: «…Настроение в подразделении весьма неважное, главным образом из-за того, что конца войны сейчас еще не предвидится. Настроение, по моему мнению, приближается к настроению немецких солдат в Первую мировую войну, конкретно в 1917–1918 гг. Они рассматривают потери и временами затруднительное положение вполне нормальным явлением и выполняют свои обязанности не прилагая особых усилий. Наступательный подъем появляется только в момент последнего прорыва, когда их охватывает бешенство; выжидание в обороне они считают в порядке вещей, так как опасаются изменения обстановки к худшему…» Командир 2-го батальона считал необходимым для восстановления боевого духа предоставить личному составу подразделения необходимый отдых[523].