Вернадский

«И пока я пишу эти строки, начиная работу, неизменно и без перерыва течет время, раздается мерное биение часов и из вечности будущего в вечность прошедшего уходит время». «Время! Где же твой непреложный закон, твое мерное и невозмутимое течение? Разве не сам человек определяет скорость твоего потока и разве не в нем самом познание времени?»

Более интересную идею высказал десятилетием раньше русский физик H.A. Умов: четырехмерное пространство-время неподвижно, а течем мы, странники в этом мире. Три оси пространства и одна ось времени — это условная неподвижная система координат, позволяющая измерять скорость и механических перемещений, и химических превращений.

Вместо потока времени — череда изменений. Сводя проблему к выбору системы координат, мы ничуть не проясняем сущность времени как свойства реального мира, постоянно меняющегося. А если изменчивы и любые системы координат и нет ничего постоянного в Мире, кроме постоянных изменений?

Загадки остаются, а значит, остается и стремление разгадать их.

Было еще одно обстоятельство, побуждавшее Вернадского задумываться над проблемой времени: встреча в Париже с философом Анри Бергсоном. Его труды Владимир Иванович читал более десяти лет назад.

«На практике, — писал Бергсон, — мы воспринимаем только прошлое, а чисто настоящее есть просто неуловимая грань в развитии прошлого, въедающегося в будущее». Он связывал время с процессом мышления, воспоминания. Иные философы утверждали, что мир, окружающий и пронизывающий нас, есть иллюзия, создание нашего воображения; он и вовсе может отсутствовать!

Для натуралиста последнее предположение выбивало прочные опоры, на которых можно вести научные исследования. Вместо изучения природы достаточно было бы заниматься психологией. Вернадского такая перспектива не устраивала.

Но как разобраться со множеством разнообразных скоростей распада атомов или размножения организмов, движения планет и превращений минералов? Для каждого процесса — своя скорость и продолжительность («дление», как говаривал Бергсон).

Привычное время воспринимается как явление абсолютное: поток, увлекающий все сущее, проникающий всюду, а потому и неуловимый. В действительности перед нами бесчисленное множество проявлений времени для различных объектов, процессов, видов пространства.

Согласно теории Эйнштейна, «ход времени» зависит от соотношения наблюдателя и объекта (с приближением скорости объекта к световой время замедляется) и от силы гравитации. Это можно доказывать или опровергать не только с помощью рассуждений, но и в экспериментах, на опыте — научным методом.

Вернадский переходил от геохимических исследований к познанию проблем времени, от общих законов — к конкретным загадкам планеты. Он писал: «Геология — наука о времени столько же, как и о пространстве (материи, энергии), и поэтому ни в одной из других естественно-исторических наук нет такого проникновения в пространство-время, как в ней».

На Земле резко различны Северное и Южное полушария. На Северном полюсе — океан, окруженный сушей, на Южном — суша, окруженная океаном. Северное полушарие преимущественно континентальное, а Южное — океаническое.

Причины этого остаются загадкой. Но факт налицо: диссимметрия распространяется на строение земной коры и, возможно, более глубоких недр. По мнению Вернадского, с глубиной она должна уменьшаться.

Значит, имеется на земной поверхности сила, вызывающая устойчивое нарушение симметрии и её поддерживающая. Силу эту Вернадский искал в деятельности живого вещества и в явлениях радиоактивности. Но тут был мир научных гипотез. А эмпирическое обобщение, выведенное им: пространство Земли и, в частности, биосферы глубоко неоднородно.

Для живых организмов диссимметрия времени проявляется отчетливо: «поток времени» направлен в одну сторону, как мы говорим, от прошлого к будущему. Движение вспять во времени для них недостижимо. Подобная направленность делает возможным, постоянно изменяясь и принимая новые формы, переходить к всё более сложной организации.

Этот процесс ясно выражен в цефализации — развитии мозга. За последний полумиллиард лет геологической истории неуклонно увеличивались и усложнялись нервные узлы, ганглии, головной мозг у разных типов животных. Моллюски, черви, насекомые, позвоночные развивались по принципу цефализации.

Направленность времени жизни очевидна. Расплавив кристалл, а затем охладив его, мы вновь получим кристалл. Для живого организма высокая температура губительна. Последующее охлаждение не вернет его к жизни.

Сняв на кинопленку демонтаж автомобиля, мы можем прокрутить её с конца, и он будет выглядеть убедительно: автомобиль собирают. Снимем процесс производства свиных сосисок, а затем обратным ходом покажем рождение из них живой свиньи. Только ненормальному человеку это покажется нормальным. Все знают: время жизни необратимо.

О коренных различиях времени живых организмов и неживых объектов нечасто задумываются ученые. И напрасно.