Вернадский

Выжигая и вырубая леса, строя города и посёлки, системы осушения и орошения, расширяя пашни и пастбища, вытесняя и уничтожая диких животных, выводя новые породы скота и сорта растений, человек творил искусственную «вторую природу».

Её Владимир Иванович назвал ноосферой. Хотя меняет область жизни техника (включая использование огня).

Он и сам отмечал «огромную новую форму биохимической энергии, какой в биосфере является техническая работа человечества, сложно руководимая его мыслью — сознанием. Любопытно, что рост машин с ходом времени в структуре человеческого общества тоже идёт в геометрической прогрессии подобно тому, как идёт размножение всякого живого вещества, людского в том числе.

Эти проявления биохимической энергии совсем уже не охвачены научным исследованием».

Но разве работа машин — проявление биохимической энергии? А. Е. Ферсман предложил для этого процесса верный термин: техногенез. Владимир Иванович с присущей ему верой в науку это не учёл.

Может показаться, что речь идёт о бесплодном терминологическом споре. Мол, хоть горшком назови, только в печь не сажай. Нет, не так просто.

Идея ноосферы исходит из того, что техническая цивилизация продолжает эволюционные процессы, идущие на Земле миллиарды лет. А происходит нечто прямо противоположное.

Идея ноосферы внушает людям, в первую очередь интеллектуалам, неоправданный оптимизм в ситуации, грозящей глобальной катастрофой для земной природы и человечества.

Идея ноосферы предполагает ведущую роль науки в преобразованиях природы, тогда как в действительности этого нет и в обозримом будущем не предвидится. Не создано учение о переходе биосферы в ноосферу, ибо создана и развивается нечто иное: Техносфера.

Этой проблеме я посвятил полсотни статей начиная с 1964 года и 12 книг. В советское время приходилось выдерживать нападки некоторых рецензентов и цензуры (не всё в учении о Техносфере соответствует канонам марксизма-ленинизма). В антисоветское время учёные и философы озабочены иными вопросами.

Полтора столетия назад началось изучение глобальной деятельности человечества. В середине XX века раздались предупреждения о надвигающемся экологическом кризисе. Но и это ничего, в сущности, не изменило. Первым масштабным и научно обоснованным проектом стал так называемый Сталинский план преобразования природы (точнее — возрождения). Это грандиозное предприятие было свёрнуто во времена «хрущевизма».

Научные достижения в наше время используются преимущественно для получения прибыли и развития техники — во вред Биосфере, какие бы природоохранные мероприятия ни проводились. Техногенез примерно на 90 % разрушает и загрязняет область жизни; лишь оставшаяся доля уделяется на её возрождение. Неразумно называть это сферой разума.

Почему же популярна концепция ноосферы? Сказывается авторитет Вернадского. Современный учёный, утомлённый бытовыми, карьерными и прочими заботами, дорожит своим временем. «Вера в авторитет весьма сокращает дело и не требует большого труда» (Аврелий Августин).

Некоторые учёные надеялись, что концепция ноосферы заинтересует имущих власть и капиталы, мировую элиту и общественность, после чего начнутся соответствующие исследования, финансирование проектов, организация новых экономических отношений, построенных на солидарности, а не на конфронтации с природой.

Мне приходилось встречать почтенных интеллектуалов, знакомых с творчеством В. И. Вернадского, но понимающих «ноосферу», в отличие от него, на мистический лад: как «мыслящую оболочку» планеты.

Вспомним высказывание Джона Мёррея: «В пределах биосферы у человека родилась сфера разума и понимания… мы можем дать этому наименование психосферы».

Здесь речь идёт об идеальной области знаний, так же как в концепции ноосферы у Тейяра де Шардена и Эдуарда Леруа. Психосфера понимания и разума возникла у человека в биосфере. Но развивалась она одновременно с преобразованием природы. Свершилось единство духовной сферы человека с Техносферой как новой оболочкой планеты.

Это отмечал и Вернадский: «История науки и техники, вместе взятые, может быть рассматриваема в геологии и биологии как история создания на нашей планете в биосфере новой геологической силы — человеческого труда и мысли… Я считаю, что мы не можем в нашей работе… отделять историю науки от истории техники».

Казалось бы, напрашивается вывод о том, что научная мысль стала фактором развития техники, которая, в свою очередь, оказала воздействие на прогресс науки. Но в любом случае геологической материальной силой, действующей на планете, является техника.

…Идея о земной природе, преобразованной на строгой научной основе, продуктивна лишь в дальней перспективе. Прежде надо осмыслить основы разумного взаимодействия технической цивилизации с Биосферой.

Польский фантаст и философ Станислав Лем полагал, что панацея от техники — более совершенная техника («Сумма технологии», 1968). Но такие надежды останутся далекими от реальности, если не удастся преодолеть алчное, убогое и эгоистичное буржуазное мировоззрение.