Верная (не)верная (СИ)

— Хорошие кадры сидят при мне, — стальной и невозмутимый голос мужа. — А этого шкета впервые вижу.

Толстяк снова усмехнулся, и в его руке блеснуло лезвие. Сердце прыгнуло больно ударившись в рёбра. Сжимала ладонью рот, едва не раня губы.

— Живчик, напомни-ка Тесаку о себе.

Макс даже не поднял глаза в объектив, с презрением глядя на своего врага.

— Если пошлю тебя на хрен, более понятно станет? — прорычал в ответ, отчего тут же заработал мощный удар под дых.

Инстинктивно зажмурилась, чувствуя боль вместе с ним. Стон, тяжёлое дыхание.

Сделайте же что-нибудь? Лёша! Но супруг лишь оскалился, наблюдая за происходящим.

— Герасим, ты звонишь мне показать, как воспитываешь своих ребят? — скучающе проронил муж, и лишь теперь заметила, как парень у окна усиленно жестикулирует ему, к чему-то призывая или сообщая. — Мне это не интересно. Зато интересно, где разместилась твоя толстая задница.

— Ты разгромил мой лагерь этим летом. Неужели, думаешь позволю тебе портить и это место?

— Лагерь был чересчур дерьмовый и негостеприимный, — процедил Лёша, явно оттягивая время беседы.

— Зато здесь у меня курорт для твоих посылок. Да, Живчик? Тут тебе и массаж, и маникюр, и номера люксовые. Баб только не хватает да выпивки.

Вижу измученный, но подпитываемый ненавистью взгляд Максима. Лицо в кровавых подтёках и синяках. Он терпит это всё и играет какую-то роль, задуманную моим мужем.

— Герасим, ближе к делу. Оставь этого бедолагу в покое, и говори чего ты от меня хочешь? — Лёша безразлично потёр кончиками пальцев висок.

— Значит не твой? — глаза толстяка заблестели кровожадным огоньком. — Ладно, тогда могу его убить?

— Делай, что хочешь…

— Нет! — крик моей души.

Я вышла из укрытия, не отдавая себе отчёта в том, что творю.

— Макс! Нет! Нет! Не надо! — метнулась к монитору. — Лёша, спаси его! Максим… Нет, умоляю…

Теперь видела только лицо любимого, перекошенное от страха за меня. Родные глаза так же кричат моё имя в ответ, а тело задёргалось в путах.

— Уберите её отсюда! — вскричал не своим голосом муж.

Нет! Я не уйду! Отца моего ребёнка сейчас убьют, а тот, кто отправил его туда не ведёт и ухом.

— Сволочь! — эмоции бьют из недр моей обезумевшей субстанции. — Спаси его! Спаси…

Метнулась к супругу и обрушила весь свой страх за любимого в удары. Просто била кулаками куда придётся.

— Вырубай связь, на хрен! — крик за спиной. — Блядь! Бешеная…

— Уймись, дура! — муж перехватил мои руки, раскрасневшись от гнева и оплеух. — Ты же сейчас ему могилу вырыла!

Крепкая хватка супруга блокировала тисками, и я беспомощно взвыла, понимая, что сил бороться с ним и его системой у меня попросту нет.

Лишь ощущала наш путь наверх в мою комнату. Сердце стенало от страха и от усиленно растущего чувства вечной утраты.

— Макс… Его убьют?! Из-за тебя… Всё из-за тебя!

Алексей втолкнул в комнату.

— Нет! — кинулась обратно к дверям, чтобы не позволить ему запереть меня, оставив в неведенье.

Тягаться со здоровенным мужиком беременной на восьмом месяце бессмысленно. Моя комната захлопнулась, снова став тюрьмой, а теперь ещё и пыткой.

Отчаянно молотила кулаками по преграде, поднимая на уши весь дом. Кричала, проклинала, умоляла, мешая всё это в потоке рыданий. Душа агонией билась в измученном месяцами теле, посылая последние сигналы о своём истощении.

Я не замечала наступления утра, не чувствовала боли в руках от нескончаемого стука в дверь. Он вновь распорядится не выпускать меня, пока дело не примет нужный ему оборот. Но каково будет это завершение?

Почти сутки пролежала под дверью, периодически отрубаясь прямо на полу. Тишь больше не пугала и не настораживала. Я не готовилась к самому худшему, я не ждала новых надежд, мне просто нужен ответ, ведь незнание — самое худшее, что может испытывать душа…

Под корой головного мозга откликнулась надежда. У дверей кто-то был. Замок пришёл в движение, и моя тюрьма тихонько отворилась.

— Лерочка?! — Варвара Петровна тут же подлетела ко мне, отставив поднос с едой на тумбу, когда обнаружила меня на полу. — Ирод проклятый! Вставай! Вставай, моя хорошая. Поднимайся, идём в постель скорей. Окаянный упрямец! Ну что ж вы ссоритесь так жутко? О ребёночке своём совсем не думаете…

Абсолютно пришибленным взором смотрю на приоткрытую дверь и понимаю, что в коридоре никого нет. Это мой шанс! Позволила кухарке помочь мне подняться, и вложив всё своё отчаяние в остатки сил, толкнула тётю Варю от себя. Женщина охнула и грузно повалилась на пол, пока я стремглав убегала из комнаты.

21. В аду

Максим

Хмуро наблюдал за Тасей, что осторожно меняла повязку на моей руке. Смотрю на место, где раньше был палец — тёмный струп на ране подсыхал всё сильней, свидетельствуя, что под ним образуется новая кожа, словно мизинца никогда и не было.

— В спорте меня бы год, как минимум, не пускали на тренировки, не то, что на ринг, — произнёс я задумчиво.

— Рана серьёзная, но спортсмены и не с такими травмами умудряются выигрывать, — тихо оспорила мою думу девушка.

— У них есть время на реабилитацию. Здесь…