Верная

Шелби хотела провести завтрашний день вместе с матерью, чью любовь она ощущала внутри себя столь же осязаемо, как кровь и кости. Она мечтала, что каждый день они будут есть мороженое и попробуют все его сорта. Она приучит Дружка к дому, научится готовить любимый мамин луковый суп. Наверно, все изменится к худшему, но в этот момент не было смысла думать об этом. Вечером Шелби собиралась выглянуть из окна и проверить, не вернулся ли ее ангел, а если вдруг увидит его, то спросит, откуда он знает так много о любви. Будет здорово, если он появится, залезет в окно, приляжет рядом и объяснит, как можно так сильно любить кого-то и все же найти в себе силы продолжать жить, когда этот человек уйдет навсегда.

Глава 11

Шелби сидела на столике для пикников на заднем дворе. Было холодно, падал легкий снег. Она только что похоронила мать. Прошедшие месяцы остались в памяти каким-то размытым пятном. Октябрь и ноябрь были проглочены болезнью мамы и клиниками. Когда дело шло к концу, Шелби оставила собак у Маравелль и обосновалась в гостиной родительского дома. Специальная медицинская кровать матери стояла как раз рядом с диваном Шелби, и иногда они спали, держась за руки. В подвальном ящике Шелби нашла все свои старые книги. Она читала маме серию сказок Эндрю Лэнга с цветовым кодом. Они потерялись, оказавшись в волшебном домике со стеблями виноградной лозы за окном. Было темно и тихо, они могли слышать негромкое дыхание друг друга. Все рассказы имели одну и ту же идею: то, что у людей глубоко внутри, способен чувствовать лишь тот, кто понял, как легко разбить человеческое сердце.

– Просыпайся, – говорила Шелби всякий раз, когда мать начинала клевать носом во время чтения. – Самое интересное вот-вот случится.

Но Сью чем дальше, тем больше впадала в сонливость, а Дружок спал рядом с ней на кровати. Шелби приходилось брать пуделя и выносить из дома, чтобы он пописал. Дружок тут же рвался назад в дом. «Моя крошка, – говорила ему Сью. – На кого же я оставлю тебя?»

Шелби никогда не была уверена, с кем разговаривает мать: с ней или с Дружком. Теперь все это было позади, ее оставили лежать в холодной земле. Шелби никак не могла решиться войти в дом. Пальцы рук мерзли, а на ногах они вообще превратились в ледышки, хотя на Шелби были сапоги, утепленные овечьей шерстью. Но ее это не слишком заботило: она вытащила из дома мангал для жарки мяса и сожгла в нем старые книги о Мисти. Шелби смочила их горючей жидкостью, и они мгновенно вспыхнули. Страницы окрасились сначала в оранжевый цвет, потом в голубой и наконец в черный. С этим было покончено. Книги превратились в пепел.

В гостиной многочисленные соседи угощались принесенной в кастрюлях едой: макаронами с сыром, мясным пирогом, курятиной и яблоками, запеченными в тесте. Вкусная пища для снятия стресса. По тем же рецептам готовила мама Шелби, когда у дочери было нервное расстройство. Тогда Шелби словно пыталась уморить себя голодом: неделями принимала только чистую пищу – зеленые яблоки, сельдерей, воду. Она открыла рот и позволила снежинкам падать ей на язык. Шелби ощущала себя совершенно пустой, и ей казалось, что так теперь будет всегда.

Маравелль и миссис Диас приезжали на похороны, но, когда все было кончено, Шелби убедила их не оставаться на поминки, а возвратиться к себе в Вэлли-Стрим и позаботиться о собаках, оставленных в их доме. На самом деле она не хотела их видеть в цокольном этаже родительского дома.

Она никогда больше не будет спать на диване, а медицинскую кровать матери уже увезла компания, сдающая в аренду мебель. Ей показалось, что она видела на похоронах Бена Минка с матерью, но уверенности в этом не было, потому что Шелби не могла принудить себя смотреть в глаза людям и замечать в них скорбь. Она не видела Бена со времен их постыдного свидания, когда он оставил ее в ресторане. Шелби понимала, что он был вправе поступить так. Всякий раз, когда Бен пытался выразить ей свои чувства, она не находила нужных слов и не сумела ответить ему взаимностью.

– Может быть, тебе лучше переночевать у нас, – предложила ей миссис Диас при прощании. – Ты могла бы спать в комнате Жасмин.

– Мама права, – согласилась с ней Маравелль. – Не следует оставаться здесь одной.

Но Шелби всегда была одна, неважно, где она сейчас и с кем. С кладбища ее отвезли домой Диасы, потому что она не хотела садиться в лимузин вместе с отцом.

Его подружка тоже присутствовала на похоронах. Ее зовут Пэтти. Она представлялась всем как подруга Сью. Фамилию ее Шелби не запомнила, а может быть, она ее и не называла. «Это же похороны, – хотелось ей крикнуть отцу. – Неужели ты не мог подождать хотя бы еще один чертов день?» Шелби любит Маравелль, она могла бы провести ночь в Вэлли-Стрим, но когда она с подругой и ее матерью, на душе становится еще тяжелее. У нее не было больше мамы. Не было того, для кого она была самым важным человеком на этом свете.

* * *