Верни мне музыку. Воспоминания современников

Сразу же после первой встречи с Арно у меня сложилось о нем очень приятное, положительное впечатление. Отзывчивый, легкий в общении. Он был искренний, живой, как ребенок, но при этом твердый, целеустремленный. Хороший мужик. Жалко его, конечно, – потеря большая. А чувство юмора у него было неиссякаемое. И это несмотря на болезнь, которая много лет его мучила и все-таки сломала. Но никто об этом не знал: ни я, ни Муслим. Тереза, жена его, конечно, знала. Но он не подавал виду никогда. Всегда был веселый. У меня дома писали песню «Будь со мной», и там был такой кусок в партитуре, где можно вставить реплику квартета «Аккорд». Кстати, так получилось по жизни, что Муслим почти всегда пел с этими ребятами. Вот мы все слушаем, это место начинается… И тут Арно: «А здесь квартет “Аккорд”», – и давай показывать все в лицах, на разные голоса – уа, уа… Актер такой был, потрясающий.

У них дома была приятная атмосфера, там всегда ценили хорошую шутку. Помню Юлию Павловну, тещу Арно. У нее было две кастрюльки. В одной лежали песни в исполнении Магомаева, а в другой – горох. Когда к ним в гости ни придешь, особенно если дома теща, супруга, встречали так, будто был праздничный день. Всегда угощали, стол был щедрый.

Вскоре нас с Бабаджаняном стали ругать за «Королеву красоты». Долго ждать не пришлось. То есть ругали его. На заседании секции песни в Союзе композиторов, которое вел сам Хренников, тогда председатель Правления. А я оказался рядом в это время. Вдруг звонок от Арно: «Толя, у тебя есть “Королева” в исполнении Поломского. Срочно принеси и отдай радисту!» «Королева красоты» в оркестровке самого Арно очень энергичная на протяжении всей песни, саксофоны все время работают. Это твист. А у Ежи Поломского немножко другой вид песни – более мягкий, со струнными. Я отнес все радисту. Зашел в зал, сел, и обвиняемых стало уже двое: композитор и поэт. Какое там, не помогла фонограмма… В СССР песни про каких-то королевских особ развелись?! Арно сидел не шелохнувшись… И вот выступил Богословский. Мол, я знаю Бабаджаняна, он пишет серьезную музыку, замечательную, на высоком уровне. А тут какие-то песни! Ну что это за песни… И так это нравоучительно, вальяжно было. Арно не выдержал: «А я знаю композиторов, которые красиво говорят, но музыку пишут плохо». Хренников вмешался – мол, что это, по принципу сам дурак…

Потом мы пришли к Бабаджаняну домой. И вот тогда, ночью, он сел импровизировать. Смотрит на меня – а дальше как? Как думаешь? Наверное, мою музыкальность проверял. Он только начал сочинять, а я продолжил, немного допел. О, молодец! И сам закончил мелодию. Но текст на сочиненную в ту ночь музыку написал ему Роберт Рождественский. А я уехал из Москвы по делам. Это была песня «Позови меня».

Арно Арутюнович был очень ранимый человек. Но пережить любые обиды и неприятности ему помогала самоирония, тонкий юмор в собственный адрес. Это особенно ценно и редко.

В советские времена, особенно в период «оттепели» ранней, до того, как Хрущева сняли, джаз, твист были не в почете. Да что там – запрещены были.

А вот Арно Бабаджанян делал что хотел. Он знал, что его песни народу нравятся, люди их любят и слушают… К этому времени, помимо «Королевы», был написан с Леонидом Дербеневым твист о Москве – «Лучший город земли». Очень популярная была песня…

Ну невозможно такие песни запретить! Хотя пытались. Помню, возглавил Гостелерадиокомитет Сергей Лапин. У него был «черный список». И в основном туда попадали евреи. Ободзинский – снять. Мулерман – не давать. Кобзон – не пускать. Туда же Аиду Ведищеву и Ларису Мондрус. Какие имена, талантливые люди, большие артисты!

А вот у меня не было случая, чтобы из передачи хоть одну песню сняли. Я всегда мог отвоевать, показывал записи, обращал внимание на плюсы оркестровки, мелодии, текстовых образов. Однажды только не справился, не защитил. Правда, речь шла о моей с Купревичем песне «Магеллан». Ну, я и снял ее. Все равно она вскоре везде зазвучала.

А потом была Беловежская пуща. Раскалывался не только Советский Союз – все покатилось. Лапин уже отправился на покой.

После того как я ушел с радио, меня нарасхват брали в разные передачи, шоу рассказывать о советской эстраде. Вот меня пригласили на такую запись, и ведущая спрашивает: «Анатолий Сергеевич, а как вы при Лапине уцелели?» Я говорю: «При каком Лапине? Вы о чем? А-а-а… – сделал я вид, что забыл фамилию даже. – А-а-а… Это постельничий Брежнева?!» Так и сказал в эфире. Ну, за друзей чтобы отомстить.