Верни мне себя

Интервалы между схватками сокращаются. Яна лежит обессиленная и, кажется, ещё чуть-чуть и заплачет. Я сижу рядом и чувствую свою ничтожную беспомощность, которая леденит всё тело. Уровень тревоги и беспокойства превышает все нормы, но я продолжаю сохранять самообладание, расслабляя и подбадривая любимую.

– Янис, – зовёт меня тихо, почти хрипло. – Расскажи мне что-нибудь… Отвлеки меня.

Я наклоняюсь к ней поближе, провожу рукой по её растрёпанным волосам и стараюсь поймать взгляд морских глаз.

– Знаешь, о чём я сейчас вспомнил?

– Ну-ка, – смотрит на меня с любопытством.

– Как ты вылезла из окна отеля и, словно обезьянка, полезла по дереву, сбегая от неудачного романа.

– Боже, – произносит она, устало усмехнувшись. – Сбегала от одного женатого придурка и свалилась на голову другому.

– Как тонко ты намекнула, что я придурок, – расплываюсь в широкой улыбке.

– Я не намекала, – парирует она, с вызовом глядя на меня. – Могу сказать прямо всё, что думаю о тебе и кем тебя считаю.

Я не могу сдержать короткий смех, умиляясь тому, как в таком состоянии она остаётся верна своему нраву.

– Я в этом даже не сомневаюсь, бестия. Давай, не держи в себе. Скажи всё, что ты обо мне думаешь.

Надеюсь, это поможет ей отвлечься.

Она молчит около полминуты, словно размышляя над моим предложением, а после начинает:

– Ты бессердечный и эгоистичный подонок!

Сжимает моё запястье, ногтями впиваясь в мою кожу. Пытается причинить мне боль. Но я едва ощущаю это – всё моё внимание сосредоточено на ней.

– Конечно, – спокойно соглашаюсь я, продолжая нежно гладить её волосы.

– Ты лицемерный, лживый и ни черта не идеальный мерзавец!

– Ты совершенно права.

– Лучше бы я тогда осталась в том номере с тем идиотом и никогда не встречала тебя!

– Спасибо твоему вздорному характеру, что ты поступила иначе.

– Ты ужасен, Янис!

– Уверен, хуже меня мужчины в твоей жизни не было, – продолжаю соглашаться с ней, видя, что ей это помогает.

– И не будет!

– Это уж точно, – наклоняюсь к её лицу и замираю в сантиметре от её губ. – Придётся всю жизнь терпеть меня такого ужасного, мерзкого, бессердечного и эгоистичного подонка.

Она замирает на миг, застывая взглядом на моих глазах, а потом тихо шепчет:

– Я тебя ненавижу! – произносит сквозь зубы, ещё сильнее и больнее впиваясь ногтями в мою ладонь.

Я слабо улыбаюсь. Наклонившись ближе, касаюсь губами её пылающей от напряжения щеки.

– А я тебя люблю, – шепчу ей на ухо.

Она не успевает мне дать свой ответ. Её лицо искажается от новой волны боли. Глаза затуманиваются, и она начинает глубоко дышать, стараясь справиться со схватками.

Дверь палаты открывается, и в помещение входит врач для очередного осмотра. Елена Владимировна быстро подходит к Яне, профессионально и аккуратно проверяет её состояние. После чего поднимает взгляд на нас и ободряюще улыбается.

– Раскрытие полное, – сообщает спокойно. – Через пять минут приступим к родам.

Я ощущаю смешанные чувства волнения и предвкушения в ожидании встречи с дочкой.

Как только женщина покидает палату, Яна поворачивается ко мне и вновь смотрит в глаза.

– Ты останешься?

– Конечно, – отвечаю твёрдо, поднося её руку к своим губам и нежно целуя. – Я буду рядом постоянно.

– Тебе совсем не противно?

– Противно наблюдать, как ты мужественно терпишь боль? – искренне удивляюсь вопросу. – Выброси из головы эти глупости и набирайся сил перед последним шагом, – осторожно провожу рукой по её лицу и, наклонившись, касаюсь губами плеча. – Скоро мы уже увидимся с нашей принцессой.

При упоминании о дочери лицо ведьмочки смягчается, и на её губах появляется слабая улыбка.

В этот момент в палату возвращается врач в сопровождении нескольких медсестёр. Они окружают Яну, и Елена Владимировна начинает её инструктировать. Объясняет, когда нужно просто дышать и отдыхать, а когда тужиться. Яна сосредоточенно всё слушает и кивает.

– Мы начинаем, – объявляет Елена.

В палате устанавливается гнетущая тишина, нарушаемая лишь тихими командами врача и тяжёлым, прерывистым дыханием Яны. Я стою рядом с ней, держу её холодную, мокрую от пота руку и чувствую, как моё сердце, словно молот, отбивает напряжённые удары в груди.

Потуги следуют одна за другой. Я пытаюсь считать их, чтобы как-то структурировать происходящее, но сбиваюсь после восьмой. Время перестаёт ощущаться. Минуты тянутся бесконечно, смешиваясь в единый поток.

Я заворожённо наблюдаю за женщиной, которая лежит, уткнувшись взглядом в потолок и работает на пределе своих возможностей. Без истерик и паники. Лишь глухо и приглушённо стонет, а пальцами остро впивается в мою руку. Я вытираю пот с её лба мягким полотенцем и каждые несколько минут подношу к потресканным губам бутылку с водой, чтобы она сделала несколько маленьких глотков.

– Последний раз, моя хорошая! Вдох… и тужься! – врач подбадривает её.

Яна собирает все остатки сил и вкладывает их в финальное усилие. Её лицо отражает смесь боли, напряжения и непоколебимой воли. И вдруг тишину комнаты прорезает тонкий детский плач.