Верни мне себя

Войдя внутрь, я расплываюсь в улыбке и, сделав глубокий вдох, двигаюсь вперёд. С каждым шагом радость в груди нарастает от понимания, что я вот-вот вернусь к любимой работе. Меня охватывают эмоции, схожие с теми, что я испытывала, когда пришла в первый день на лейбл «Raven». Тогда я ещё не знала, чьей помощницей стану, но мечта работать в мире шоу-бизнеса была настолько велика, что я согласилась бы помогать самому дьяволу. Но дьявола я не встретила, зато наставника и прекрасного человека, который научил меня многому – да.

Пройдя по коридору уверенным шагом, я останавливаюсь перед нужной дверью. Поворачиваю ручку и вхожу в просторное помещение с голыми бетонными стенами. Здесь предстоит проделать огромную работу. Но это не пугает меня. Напротив, зажигает во мне огонь. Потому что для меня это не просто работа – это страсть, которая питает меня.

Я прохожу вперёд, любуясь тем, как тёплый свет заливает помещение сквозь огромные окна. В центре комнаты собралась почти вся команда, которая оживлённо обсуждает детали будущего проекта. Я улыбаюсь, видя знакомые лица, но мои глаза продолжают искать того самого. И когда замечаю до боли знакомую фигуру со спины, меня мгновенно окутывает теплом.

– Неужели это не сон, и сам Ираклий Дадиани стоит передо мной? – радостно восклицаю я, продолжая не верить своим глазам.

Он едва успевает обернуться, как я бросаюсь к нему с объятиями, обвивая его шею руками и крепко прижимая к себе. Мы не виделись целый год после его отъезда из страны, и я ужасно по нему соскучилась.

Ираклий Дадиани – известный музыкант. Четыре года назад я присоединилась к его команде и стала его личным помощником. На тот момент он был главной звездой группы «Raven». Однако год назад, находясь на пике своей популярности, он принял решение покинуть лейбл и посвятить себя более важным вещам. Это стало настоящим шоком как для коллег, так и для поклонников. Никто не мог до конца понять, почему артист такого масштаба отказывается от столь блестящего будущего. Но когда причины его решения стали известны, вся наша команда без колебаний последовала за ним.

На протяжении последних шести месяцев мы удалённо работаем над его новым проектом, который с сегодняшнего дня начинает воплощаться в жизнь. И всё это время мы с ребятами задавались вопросом: вернётся ли Ираклий в Москву, чтобы продолжить свою карьеру, или он предпочтет управлять всем дистанционно?

И вот теперь, находясь в его крепких объятиях, я осознаю, что все сомнения и переживания были напрасны. Я безмерно счастлива возвращению семьи Дадиани. И счастлива, что мы снова все вместе погружаемся с головой в работу и в творческий процесс.

Отстранившись от Ираклия, я замечаю, как к нам приближается его беременная жена.

– На тебя прыгать не буду, – растягиваю губы в искренней улыбке.

Делаю несколько шагов навстречу Илиане и также крепко обнимаю её.

– Привет, дорогая, – обволакивающим голосом приветствует меня.

Я ослабляю объятия и внимательно смотрю на неё. Мой взгляд опускается к её маленькому, но уже округлившемуся животу, и я не могу удержаться от улыбки.

– Уже вырос, – отмечаю с восторгом. – Можно потрогать?

Илиана отвечает взаимной улыбкой и подставляет живот.

– Он как раз шевелится сейчас, – собщает она с нежностью.

Осторожно касаюсь тонкой ткани её платья и ощущаю под пальцами лёгкое движение. Это переносит меня на несколько лет назад, в то время, когда мама вышла замуж и забеременела. До этого момента я даже не задумывалась, каким трепетным и важным может быть этот период в жизни женщины.

Помню, какой заботой и любовью окружала маму во время беременности, и с каким потом удовольствием помогала ей заботиться о новорождённом брате. Убаюкивая малыша по ночам, чтобы дать маме возможность отдохнуть, я впервые осознала, что способна на безусловное чувство любви.

Иногда я начинала представлять, как однажды буду укачивать собственного ребёнка. Эти мысли приносили мне умиротворение, но я быстро отгоняла их прочь. Я не верю, что смогу когда-нибудь кого-то по-настоящему полюбить. Да и вряд ли кто-то сможет полюбить меня. Поэтому мне размышлять о детях бессмысленно. Я убеждена, что никогда не стану матерью, ведь считаю, что дети должны рождаться исключительно в атмосфере абсолютной любви и в полноценных семьях.

Ираклий подходит к жене, обнимает её, и они вдвоём внимательно изучают меня, словно мы не виделись целое столетие. Хотя, быть честной, по ощущениям именно так и есть. И я нарадоваться не могу, что они снова рядом.

– Наконец-то я вживую увидел тебя с родным цветом волос, – произносит Дадиани с широкой улыбкой. – Теперь можно называть тебя рыжухой.

– Изнасиловала свои волосы и поняла, что лучше родного цвета нет ничего, – признаюсь со смешком.

С шестнадцати лет я экспериментировала: много лет была блондинкой, потом брюнеткой и шатенкой. Но в итоге целый год посвятила восстановлению волос, чтобы вернуть им их природный рыжий оттенок. Сейчас я понимаю – этот цвет идеальнее всего отражает мою суть. И нужно было сразу слать к чёрту того, кто внушил мне обратное.