Верни мне себя

– Ты права. В твоей картине мира я низкосортный мужчина, который исчезает, нарушает обещания и ничего к тебе не испытывает. Но это только в твоей картине мира. В моей всё иначе.

– И красиво говорить умеете. Это я тоже знаю, – она отстраняется от меня.

Развернувшись ко мне спиной, возвращается в гостиную и ставит сладости на журнальный стол. Я беру поднос чайным сервизом и следую за ней, сохраняя спокойствие.

– Так что ты собираешься делать с картонным мной? – интересуюсь, раскладывая стаканы с блюдцами.

Яна достаёт с нижней полки стола коробку шоколада.

– Аврора предлагала вас утопить, изрезать, измазать краской, – непринуждённо отвечает она и поднимает взгляд на меня. – Я пока раздумываю, какой вариант выбрать.

Меня веселят её слова.

– Если решишь меня утопить, окажи услугу, топи в тёплой воде, – широко улыбаюсь и сажусь на диван.

Бестия садится рядом.

– Если решу топить, то сделаю в самой ледяной, – упрямо заявляет она.

Я хочу ей ответить, но мой взгляд падает на картину, которую я отправил ей. До последнего хотел оставить её себе, потому что эта работа особенная и много значит для меня. В тот день, когда я открылся Яне, в её глазах я увидел нечто особенное – то, чего никогда раньше не видел ни в чьих глазах. Я думал, что исполняю её мечту, но в итоге осуществил свою собственную. Ту, о существовании которой даже не подозревал.

– Нравится картина? – интересуюсь у неё, переводя тему разговора.

– Очень, – признаётся она и, откусив кусок печенья, смотрит на холст. – Но как бы я ни старалась, не могу ничего вспомнить.

– Всему своё время, – заявляю уверенно и, взяв стакан с чаем, делаю глоток. – Некоторые воспоминания могут быть сложными или многослойными, требующими больше времени для полного восстановления.

Я детально изучил тему ретроградной амнезии. Консультировался с ведущими профессорами, прочитал множество научных статей. Сейчас активно ищу лучшего психолога в Москве, который поможет Яне пройти через всё это с наименьшими эмоциональными травмами.

– Это вы её написали? – она смотрит на меня. – Она была написана с натуры или с фотографии?

– Она написана ровно так, как ты всегда мечтала, – отвечаю ей.

– Вы ушли от первого вопроса.

– Я ответил на главное.

Она разочарованно поджимает губы, и между нами повисает неловкая тишина. Но ненадолго.

– Поговорим о твоей беременности? – не выдержав, подхожу к самому главному вопросу.

– Вы ведь для этого и прилетели, – улыбается криво.

Вижу, как начинает волноваться. Её руки непроизвольно сжимают край декоративной подушки. Бестия снова превращается в хрупкого и потерянного ангела. Только почему? До сих пор сомневается в том, оставить ребёнка или нет? Или в моей реакции? Неужели, боится, что я отвергну её или не приму ребёнка?

– Как давно ты узнала? – решаю начать с самого начала.

– Знаю с того дня, как проснулась в лондонской больнице.

Я смотрю на неё в недоумении. Серьёзно?!

– И решила рассказать мне об этом только сейчас?

– Я до последнего сомневалась в том, что мы находились с вами в близких отношениях. Не видела смысла говорить вам об этом. Но после просмотра телефона… – замолкает и, чтобы избежать моего взгляда, тянется к кружке и делает глоток чая.

– А от кого, по-твоему, ты могла быть беременна? От бывшего? – раздражение прорывается наружу, и голос повышается.

Чувствую, как сердце бьётся в висках. Закрываю глаза и делаю глубокий вдох, чтобы сдержать накатывающую злость. Я пытаюсь успокоиться, напоминая себе, что сейчас важнее всего её чувства.

– Я была в смятении. До последнего надеялась, что вы не отец моего ребёнка.

Каждый её ответ лучше предыдущего. Так приятно всё это слушать. До выстрела прямо в мозг.

– Ну надеюсь, теперь ты уже не сомневаешься, что носишь под сердцем моего ребёнка. И я считаю, что мы должны вместе решать этот вопрос.

Носит. Под. Сердцем. Моего. Ребёнка. Вслух звучит ещё красивее, чем в моей голове.

Островская смотрит на меня острым взглядом.

– Решать? – переспрашивает возмущённо и возвращает взгляд к моему лицу. – Как именно вы хотите решить этот вопрос, Янис?

Яна сжимает челюсть, а пальцами ещё сильнее впивается в подушку. Она выпрямляется, словно готовясь к сражению, и упрямо вздёргивает подбородок. Пытается скрыть за маской уверенности нарастающее напряжение.

– Если вы прилетели говорить со мной об аборте, то сразу скажу, что этого не будет. Но я и не стану настаивать на вашем отцовстве. Я принимала это решение с полным пониманием, что возможно буду нести всю ответственность за ребёнка одна.

Её слова на миг оглушают меня. Аборт? Эта дура решила, что я думаю об аборте?

– Поэтому если…

Я не намерен слушать эту речь дальше, поэтому резко перебиваю её:

– В процессе зачатия участвуют два человека, а значит и несут ответственность за дальнейшую жизнь ребёнка оба родителя, – стараюсь говорить сдержанно. – Я прилетел, чтобы мы поговорили на эту тему. Я ведь не знал, когда ты узнала об этом, не знал, какие у тебя мысли и желания. Переживал, что возможно ты хочешь сделать аборт, не желая растить ребёнка без отца.