Верни моей душе крылья

– Тогда я… Я осёк разыгравшуюся фантазию капитана Ля Голя, велел ограничиться только карцером и сохранить это происшествие в тайне. С тем я и ушёл. Надо было возвращаться к своим обязанностям. Следующий день я был нарасхват, то в качестве переводчика, то в качестве порученца, то в качестве собеседника… При всём этом чувство, что я извалялся в грязи, только нарастало. Слова Эжена не шли из головы, его лицо, взгляд – всё это грозило стать кошмарным наваждением. Я даже не сразу обратил должное внимание на то важное обстоятельство, что у него есть брат Виктор! Получается, нас, таких похожих, трое! Трое! На утро следующего дня я решил разыскать их. Невозможно ещё несколько лет изнывать от досады на упущенную возможность разобраться… Я даже уже строил планы, как покажу их отцу, и мы вместе с ним решим, как быть с этим сходством… Оказалось, что братьев близнецов выпороли в тот же вечер, и только потом бросили в карцер, отлежавшись там весь следующий день, ночью они сбежали. И их не нашли.

Антуан перевёл дыхание, снова пригубил вино и только после этого продолжил свой рассказ:

– Какое-то время я ожидал, что они сами меня найдут, ведь в этот раз Эжен узнал моё имя. Но нет. От них больше не было никаких вестей. Видно, Эжен и правда послал меня ко всем чертям! Время шло, эмоции стали утихать, сбавлять краски, я стал меньше всматриваться в лица прохожих…

– Антуан, ты знаешь, как погиб Виктор? – Пит спросил и тут же сам испугался этого вопроса. Тень этого испуга Антуан успел заметить в его глазах прежде, чем кивнуть:

– Виктор? Да. Герцог сказал. Со слов Эжена… Виктор утонул.

Пит сокрушённо повёл головой:

– Рассказ Эжена был несколько пространнее. Он сказал, что их с братом несправедливо выпороли, прямо на палубе того военного корабля, на котором они тогда служили матросами. После той порки они сбежали, сразу, как смогли встать, прыгнули за борт корабля и… До берега добрался только Эжен.

Взгляд Антуана застыл. Сам того не замечая, юноша стал отрицательно качать головой:

– Нет!!! Пит! Нет…

И Пит с готовностью кивнул:

– Верно! Не спеши принимать это за верную монету. Эжен был мастером рассказывать сказки, и актёром превосходным. Думаю, он что-то присочинил… даже скорее всего так! К этой истории слишком много вопросов! Ведь после хорошей порки люди отлеживаются несколько дней. Если они сбежали, значит либо порка была не такой уж и "хорошей", либо бежали они не вплавь, а значит Виктор не утонул… Либо утонул, но при других обстоятельствах…

Но в глазах Антуана отразилось такое безысходное отчаяние, что Пит снова испугался, как тогда, на кладбище.

– Антуан, не надо! Не бери это на себя!!! – и брианец даже подался ближе, чтобы не позволить Антуану отвести взор, уйти в своё горе, – Они сами приняли решение бежать! Задержись они хотя бы на пол дня… вы сейчас были бы вместе… Верно?!

Что ж, Антуан согласно кивнул, но взор его потух. Юноша всё-таки отвернулся, и заговорил ещё более глухо:

– Как ты понимаешь, я снова ничего не сказал родителям. Почему, догадайся сам… Да, твой господин метко распознал мое слабое место – абсолютная неспособность смотреть правде в глаза, держать ответ за содеянное… Я ничего не сказал отцу и позже, когда моя случайная встреча с Генрихом Раем сорвала с уст отца печать молчания. Той ночью в Туманной Гавани, накануне нашего с ним появления в Бетенгтоне, отец наконец-то рассказал правду, что нас от рождения четверо!.. Что Эжен был прав!!! Я слушал и с ужасом понимал, что уже дважды не пустил на порог дома родных братьев!!!

– Ничего не сказал и в этот раз?! – да, Пит не хотел верить, – Но почему?! Неужели так велико давление стыда?!

Антуан тяжело вздохнул:

– А если я скажу, что мое признание в тот момент могло сойти за попытку переложить часть ответственности на плечи отца?.. Но… Он и правда не должен был делать из всего этого такую страшную тайну! Не должен был! По крайней мере уже мне-то рассказать он мог бы… В любом случае, я решил отложить это откровение. Пообещал себе, что сам займусь поисками…

С тем Антуан и умолк, снова взялся за уже почти пустой бокал.

– Благодарю… – и Пит даже чуть поклонился, – За откровенность благодарю… Теперь многое стало понятнее…

– Что? – Антуан и правда не понял, – Что именно тебе стало понятнее?

В ответ брианец печально улыбнулся:

– Ну… за наше недолгое знакомство ты несколько раз очень удивил меня… Например, твоя способность так стойко переносить боль. Я сильно ошибусь предположив, что на это ты специально натренировался?

Антуан чуть сощурился и кивнул.

– И заставило тебя это сделать воспоминание о первой встрече с Эженом, верно? Тогда ты испытывал сильную боль от укуса собаки, и ещё и благодаря ей, той боли, ты не мог трезво мыслить, так? Думаю, что потом у тебя было искушение оправдаться именно этим. И ты дал себе зарок, что больше никогда не позволишь боли ослеплять тебя. Что скажешь? Я прав?

Удивленный Антуан всё-таки кивнул:

– Да… Но… время показало, что проблема была не в этом…