Верни нас

– Настя, – спокойно перебил Глеб рой моих вопросов. – Он в порядке. Цел и здоров. Он в отделении полиции на…

– Что он делает в полиции?! – взвизгнула я, позволяя усадить меня на переднее сидение.

Я одновременно была рада, что наконец-то стало известно хоть что-то про сына и в то же время не верила услышанному, прокручивая в голове наихудшие сценарии того, как сын мог оказаться в полиции.

Наверное, я так и не успокоюсь, пока своими глазами не увижу Матвея. Живого и здорового.

– Игорь, мой друг, сказал, что Матвей сам туда пришёл, – ответил Глеб, перекинув ремень безопасности и щёлкнув им, пристёгивая меня. – Подробности узнаем там.

Я проводила его взглядом, пока он обходил машину и садился за руль.

– Скоро всё узнаем, – поймав мой взгляд произнёс Глеб, резво вливаясь в поток машин. – Главное, что он нашёлся.

– Да, самое главное, – прошептала я и закусила губу, стараясь сконцентрироваться на мелькавшими за окном домами.

– Да, – Глеб услышал мои слова. – Главное.

Я кивнула, пытаясь сдержать всхлипы.

– Насть, – я почувствовала его тёплую ладонь на своём колене. – Иди сюда.

Я позволила ему обнять меня и прижать к себе, отстранённо заметив, что машину Глеб остановил.

– Ну что ты, – начал он меня успокаивать, осторожно поглаживая по голове. – Всё ведь хорошо, скоро Матвея увидим.

Я молча слушала всё, что он шептал, продолжая тихо плакать, уткнувшись носом в его футболку. Скопившемуся напряжению нужен был выход, я просто не могла перестать плакать, продолжая испытывать страх за сына. Мне казалось, что паника моя так и не отступит, пока я своими глазами не увижу Матвея. А может и этого будет недостаточно. В голове зудела мысль больше никогда не отпускать от себя сына. Никогда! Повторения сегодняшнего дня я просто физически не выдержу.

– Родная моя, – мягко позвал меня Глеб, отстраняясь и осторожно касаясь подбородка, вынуждая поднять на него голову. – Не плачь, всё же хорошо. Главное, что Матвей нашёлся и с ним всё в порядке. С остальным разберёмся.

– Да, – хрипло выдохнула я и рвано отстранилась, избавляясь от прикосновения Глеба.

Нам сигналили машины, намекая, что светофор давно горит зелёным, а мы продолжаем стоять, мешая движению.

– В бардачке есть влажные салфетки, – подсказал мне Глеб, трогаясь.

– Спасибо, – не стала я отказываться, дрожащими руками открыв бардачок и потянув за край упаковки салфеток.

Неожиданно мне в ноги упала квадратная чёрная бархатная коробочка, которую я поспешила поднять.

– Ничего страшного, – Глеб тут же забрал её из моих пальцев, закидывая коробку в карман в двери.

Снова кивнув, я протёрла лицо и глаза, стараясь привести себя в подобие порядка. Мы уже свернули к парковке перед зданием отделения полиции.

– Матвей! – увидев сына на улице в компании какого-то мужчины, я начала дёргать за ручку, пытаясь как можно скорее оказаться рядом с сыном.

– На ходу выпрыгнуть не получится, – громко произнёс Глеб, останавливая мои попытки открыть заблокированную дверь. – Я помогу.

Остановив машину прямо на въезде, Глеб отстегнул мой ремень безопасности и щёлкнул кнопкой, разблокировав двери.

Как сама не своя я выпрыгнула из машины, срываясь с места и побежав к сыну.

– Никогда больше так не делай! – я прижала его к себе, опустившись на колени прямо на асфальт. – Слышишь? Никогда!

– Ну мама, – вяло протянул Матвей, пока я осматривала его ручки и ножки, проверяя, что он действительно цел и невредим.

– Я чуть с ума не сошла, котёнок, – прошептала я, глотая слёзы, и судорожно продолжая гладить сына то по волосам, то по худеньким плечикам. – Разве так можно? Как ты здесь оказался?

– Я просто хотел найти Глеба, – совсем тихо ответил Матвей. – Ты сама говорила, что если я потеряюсь, то нужно искать полицию. Я думал вернуться, пока тётя Люся спит, но меня не отпустили…

Глаза Матвея наполнились слезами, нижняя губа дрожала, заставляя меня снова прижать его к себе. А я сидела и просто не знала, как реагировать на услышанное.

Он искал Глеба.

– Ты ушёл сам из квартиры? – уточнила я, дождавшись лёгкого кивка головы. – Родной мой…

– Ты сказала тёте Люсе, что Глеб больше никогда к нам не придёт, – начал всхлипывать сын, опустив голову и пряча от меня слёзы. – Я хотел его найти и попросить помириться с тобой.

Я затравленно обернулась на Глеба, разговаривающего с мужчиной, что ждал нас здесь с Матвеем. Когда сын успел так сильно привязаться к нему? Почему я этого не заметила? Он ничего мне не говорил… боже, я так радовалась тому, что Матвей не спрашивает про Глеба, в то время как он просто подслушал один из моих разговоров и сделал свои выводы.

– Родной, – тихо обратилась я к сыну, стирая слёзки с его личика и заглядывая в глаза. – Ты должен был рассказать мне, а не убегать искать его. Понимаешь?

– Мама, – словно не слыша меня отозвался Матвей. – Я больше не буду просить корги. Можно Глеб будет снова к нам приходить?