Вернись и полюби меня (ЛП)

- Все верно, - согласился он. Когда Лили рассказала ему о контрзаклинании – Игноско, – он не смог скрыть брезгливого пренебрежения, но судя по ее виноватому лицу, она и сама испытывала нечто подобное. “Я прощаю” – Северус был вынужден признать, что в этом определенно чувствовалась рука Дамблдора: изобрести проклятие, которое убивало силой раскаяния и снималось силой прощения – черт бы ее побрал.

- Тогда можем уже начинать, - сказал он, не позволяя себе проявлять никаких признаков недовольства. - Не хотелось бы опоздать.

Лили кивнула. Он невольно задумался, не шла ли она в бой с точно таким же выражением лица – на память приходило лишь то утро перед СОВ; тогда он всерьез опасался, что еще чуть-чуть – и содержимое ее желудка увидит весь Хогвартс.

Они разошлись по грязным доскам в противоположные стороны – Северус осознал, что передвигается предельно осторожно, словно ожидает атаки – какое уместное сравнение. Лили же шла, точно оловянная – будто у нее перестали гнуться ноги и проржавели все суставы.

Наконец она повернулась – зубы стиснуты, на лице угрюмая решимость. Вытянула вперед руку – дрожь в ней была заметна даже с другого конца комнаты; сквозь прореху в крыше в дом падал тусклый, подкрашенный луной свет.

- Контрапассо! - воскликнула она.

И – ничего. Северусу захотелось ляпнуть что-нибудь черствое.

- Думаю, чтобы что-то получилось, надо хоть чуть-чуть этого хотеть, - сообщил он, не в силах справиться с искушением.

Лили уставилась на него; как ему показалось, крепче стиснула свою волшебную палочку.

Тикали долгие мгновения тишины; мгновения небытия. Он смотрел на нее через всю комнату – ее рука с палочкой чуть отстояла от тела. Сквозь заколоченную досками дыру за ее спиной задувал ветер, швыряя пряди волос прямо ей в глаза.

Затем она направила на него волшебную палочку – словно нацелилась ему в сердце; он увидел, как шевельнулись ее губы, но не услышал заклинания – то ли потому, что она его прошептала, то ли потому…

То, что он ощутил, даже не было болью – о нет, ничего столь примитивного; это было раскаяние сразу за все, что он когда-либо натворил, спрессованное в тугой мучительный комок; все, за что он себя ненавидел; все, чего ему не следовало делать; все, что он должен был остановить, от чего должен был отказаться – или наоборот, пойти и сделать; все, что он не должен был думать, желать, чувствовать, чему не должен был верить… Горе, вина, угрызения совести – они и так всегда были рядом, на дне сердца, на краю сознания – незваные, непризнанные, но отрицать их больше было нельзя, и сквозь него словно хлынуло пламя…

Это не заняло и мгновения – и вместе с тем происходило медленно, постепенно, начинаясь как искорка и поднимаясь, чтобы его поглотить – обжигая вены, расплавляя кости, вливаясь в кровоток…

Ему послышалось – где-то вдалеке кто-то всхлипывает и зовет его по имени.

========== Глава 11 ==========

В Мунго было шумно и царил хаос. А еще там было куда хуже, чем в отделении неотложной помощи в больнице Святого Иосифа, где по дороге к палате Лили отделалась лишь локтем в ребра и отдавленными пальцами на ногах; Северус тогда вошел в комнату, где лежало тело мистера Снейпа, а она осталась снаружи с его матерью – безмолвной и отчужденной.

В Мунго было куда хуже потому, что на сей раз она стояла в коридоре перед палатой Северуса.

Перепачканная сажей – больной мальчик рыгнул черным дымом прямо ей в лицо – и вспотевшая, Лили чувствовала себя липкой и обвалянной в какой-то посыпке. А еще у нее заледенели пальцы, а живот крутило и дергало, как бывает, когда еще пара мыслей – и тебя точно стошнит. Перед глазами все стояла та картина – этот ужасный, поросший сорняками дом, и Сев на другом конце комнаты падает на колени, и его отстраненное, бесстрастное из-за окклюменции лицо мгновенно преображается – так, словно кто-то распустил гобелен, потянув за свободную нить, – преображается, и…

Дверь в палату Северуса с силой распахнулась, и в коридоре появился молодой целитель в очках, ничуть не похожий на Джеймса. Он огляделся по сторонам – видно, искал кого-то; потом заметил Лили, и на его озабоченном лице мгновенно вспыхнуло облегчение – но и беспокойство все равно осталось. Лили кинулась к нему так поспешно, что он и шагу не успел ступить, и едва не столкнулась с какой-то женщиной – воняющей серой, в кресле-каталке и с бревнами вместо ног.

- Что? - выдохнула Лили и, споткнувшись, затормозила перед целителем. - Что случилось?

- Целительница Джетрис… - начал он, утирая лоб.

- Что ты с ним сделала? - рядом с ним словно из ниоткуда появилась женщина с закрученной на затылке косой; очевидно, старшая целительница. Она выглядела раздраженной, уставшей и, судя по взгляду, была слегка не в себе.