Вернись и полюби меня (ЛП)

Она приоткрыла глаза, что оказалось ошибкой – в частности, потому, что стены в Мунго были окрашены в мятно-зеленый. Сам по себе он, конечно, успокаивал, но на таком фоне снующие туда и сюда целители в лаймово-зеленых халатах вызывали тошноту. (И кто только додумался до такой цветовой гаммы? Тут же пять этажей больных!) На рукав Лили, трепыхаясь, спланировало что-то рыжее… перья – по соседству с ней сидела жертва неудачной трансфигурации: женщина, на плечах которой красовалась голова оранжевого фламинго… весьма ошалевшая голова, от которой пахло зоопарком. На другом конце приемного покоя какого-то мужчину тошнило радужной жидкостью; между колен у него стояло ведро, а рядом – целитель, который между приступами задавал ему вопросы.

А под боком у этого мужчины сидела мама Северуса и пристально смотрела на Лили.

Терпеть это было, мягко выражаясь, неприятно. Особенно с учетом того, что их окружали жертвы разных гадких заклятий – еще вдохновится чем-нибудь увиденным… но нет: один взгляд в глаза миссис Снейп – и становилось ясно, что той подвластна такая магия, рядом с которой все эти чары покажутся балаганными фокусами, и если отделаешься головой фламинго и радужной рвотой – можешь считать себя редкостным везунчиком. Миссис Снейп не убрала свою волшебную палочку – так и прижимала ее рассеянно кончиками пальцев, не сводя глаз с Лили.

Это было страшно. До жути. В тот день на похоронах внешность вдовы, конечно, нервировала – по плечам ниспадает вуаль из тончайшего кружева, лицо безмятежно, как сама смерть – но она выглядела ряженой… сумасшедшей, но безвредной.

Что ж, безвредной мать Сева больше не казалась. А эти темные и недобрые глаза… она словно чего-то ждала – в них легко читалось: “Пока что с тобой все в порядке, потому что я решила, что с тобой будет все в порядке… пока что”.

Лили подняла взгляд на циферблат – до полуночи оставалось всего тридцать минут. С того момента, как она доставила Северуса в больницу, прошло уже несколько часов.

Миссис Снейп еще долго оставалась в палате Сева; Лили же оттуда выставили, она шагала по коридору, как сомнамбула, и с нее не спускали глаз двое в оранжевых униформах со значками охраны. Целительница Джетрис рассказала им что-то вполголоса, сердито размахивая руками, и одарила Лили таким взором, который заставлял усомниться в том, что Северус был прав, и без доказательств ей ничего не сделают.

Но он заверял, что она справится. Был уверен, что она сумеет ему помочь…

И надо же было настолько ошибиться. Горло перехватило от горького осознания, что она так чудовищно его подвела – все испортила, и теперь ему плохо. Из-за нее. Нельзя было с ним соглашаться – и неважно, что он излучал такую авторитетность, что и возразить казалось почти немыслимым. Сейчас, когда на нее больше не действовали ни его проницательный взгляд, ни властный голос, Лили не могла не думать – отчего Северус сам не научил ее какому-нибудь заклинанию? Чтобы отправить его в больницу и обеспечить то самое твердое алиби, на котором он настаивал? Да, в арсенале Ордена были в основном защитные чары и контрзаклинания – и да, от Ступефая спасал банальный Эннервейт, – но Сев же наверняка знал другие заклятия… опасные, но не смертельные…

Впервые ей пришел в голову вопрос: так какого же черта Дамблдор придумал это заклинание, и более того – всячески его пропагандировал? Светлая магия не должна такого делать – она должна защищать, исцелять и оберегать, а не доводить людей до того, что они умирают от раскаяния.

Рядом с локтем деликатно кашлянули – словно подала голос овца с вершины далекой горы. Целитель – тот самый, в очках.

- Ты еще не проголодалась? - спросил он вежливо.

Лили не знала, отчего он с ней так доброжелателен. Она заслуживала того, чтобы ее заперли на замок, а не кормили бутербродами. Так и не ответив на его вопрос, она спросила:

- Как Северус?

Очкастый целитель замешкался.

- Пока что держится, - сказал он наконец. - Но трудно сказать, как долго еще… ты точно ничего не хочешь?

Хочу вернуться на пятьдесят лет назад и прибить Волдеморта нахрен, чтобы все это было не нужно.

- Точно.

Он ушел. Лили осталась – ненавидеть себя и ежиться от ползущих по спине мурашек… казалось, ее кожа сама была готова уползти куда угодно, лишь бы оказаться подальше от пристального внимания миссис Снейп. Ведьма не сводила с нее глаз – точно палач, которому не терпится поскорее приняться за преступника номер один из своего списка…

Она почти ожидала, что в отделение недугов от заклятий вот-вот ворвется Люциус Малфой… или, возможно, сам Волдеморт – точно так же, как там появилась мама Сева – но ничего не происходило; контрзаклинание не удалось, Лили просто сидела в приемном покое, и будущее казалось беспросветным.

Она поерзала на сиденье – в кармане звякнули обманки Северуса. Надо было предпринять еще одну, последнюю попытку; Лили прождала весь вечер, и дальше тянуть не стоило.