Вернись и полюби меня (ЛП)

Малфой чуть замешкался с ответом.

- Я очень надеялся, что смогу с ним повидаться, - его речь текла плавно и гладко, будто отполированная. Как же Лили мечтала растоптать это лицо… О, спорю на что угодно – ты точно надеешься, ты так на это надеешься… Она бы не задумываясь запустила в него Контрапассо – пусть снедает его заживо…

- Боюсь, что это совершенно невозможно, мистер Малфой, - все так же благовоспитанно промолвила миссис Снейп. - Северус весьма нездоров. Он в некотором роде поссорился вот с ней, - на мгновение она схватила Лили за плечо, - одним словом, гриффиндорцы не отличаются милосердием – не правда ли, мисс Эванс?

Проморгавшись, Лили снова распахнула глаза – настолько ее поразило то, что мама Сева не только знала ее имя, но и обратилась к ней в разговоре.

- Милосердием не славится ни один из факультетов – такими они были основаны, - ответила она хрипло.

- Так это ты ранила Северуса? - по голосу было заметно, как ему хочется презрительно фыркнуть… она отчаянно надеялась – он сейчас жалеет, что сглупил и рекомендовал Сева Волдеморту. - И почему меня это не удивляет… Что с ней? - спросил Малфой у миссис Снейп. Вежливости в его голосе основательно поубавилось, но на кого было направлено это явное презрение – на миссис Снейп, Сева или на нее саму – Лили не знала.

- Будем надеяться, что целители из Мунго продемонстрируют до сих пор им неведомые глубины познаний и сумеют в этом разобраться, - сказала миссис Снейп. Неужели она хочет поскорее закруглиться? Пожалуйста, Боженька, пусть все закончится… - Похоже, Северус наложил на нее какое-то заклятье, которое действует медленно, но довольно неприятно… рискну предположить, что весьма неприятно, особенно со временем. Я сообщу Северусу, что вы справлялись о нем, мистер Малфой. Кланяйтесь от меня вашей супруге, и желаю вам пребывать в добром здравии на протяжении всего нового года.

- Конечно, - произнес Малфой после еще одной короткой заминки; его тон снова стал ровным и вежливым. - И вам также не хворать. Передайте, пожалуйста, Северусу, чтобы он… прислал мне записку, когда поправится.

Хлопок перемещения, мазнувший по лицу порыв сухого ветра – и Лили поняла, что он исчез.

А через секунду ее сплющило знакомое давление аппарации – миссис Снейп перенесла их сквозь пространство и время, с Грейнторп-Аллей – в больницу Святого Мунго.

***

Она очнулась – словно тонула и вдруг вынырнула на поверхность; задыхаясь, молотила руками по воздуху и пыталась доказать телу, что тут нет никакой воды – здесь тепло, сухо и полумрак в комнате, но тело не слушалось, сердце бешено стучало, словно пыталось прорваться сквозь грудную клетку…

- Тс-с-с… - сказал знакомый голос, чудесно, благословенно знакомый голос, и она потянулась к его источнику и нашла то, что ей было нужно: чья-то рука в ее руке; ее бережно поглаживали – по пальцам, по запястью; она стиснула чужую ладонь… - Тише, все в порядке, ты в безопасности.

- Знаю, - сказала Лили шепотом и схватила эту замечательную руку за предплечье; потянула ее к себе, пытаясь заполучить все тело – такое теплое, прекрасное, родное и уютное. - Ты здесь – я знаю…

Она умудрилась затащить это тело к себе на кровать и крепко его обняла, чтобы оно никуда не делось. Кто это такой, вспомнить никак не удавалось, но это было неважно – она точно знала, что рядом с ней именно тот, кто ей нужен; кто ей необходим. Лили положила голову ему на грудь – передвинулась, чтобы слышать приглушенный стук сердца… и только тогда наконец начала расслабляться. Ужас потихоньку растворялся – и лихорадочное облегчение тоже – постепенно превращаясь в умиротворенный покой…

Она не знала, сколько так пролежала. Похоже, что долго, если только она не уснула снова. Сознание постепенно прояснялось; возможно, что в себя ее привело биение чужого сердца под ухом – оно часто стучало, колотилось, как у колибри. Зажмурившись, Лили лежала и прислушивалась, собирая в единую картину этот перестук и чужое неровное дыхание над головой, мягко ерошащее волосы, а потом чуть-чуть приоткрыла глаза и увидела темный халат, скудно освещенную комнату, похоже, что в какой-то больнице, и мрак за окошком – зимой отчего-то всегда кажется темнее…

А затем – внезапно, как вскрик – она осознала, где именно находится: на больничной кровати, и при этом практически улеглась на Северуса.

Лили рванулась вверх, словно ужаленная каким-то заклинанием, и уставилась на свою “подушку”. Вероятно, глаза ее были комично круглыми – ее глаза, но не его; он смотрел на нее так, словно все это было в порядке вещей, и никто не вытворял ничего странного… но она-то помнила, как колотилось его сердце.