Вернись в прошлое и убей его (СИ)

Шум на улице заставил нас выглянуть. Люди гуляли огромными демонстрациями. Но их больше никто не разгонял. И не кричал в мегафон:

– Граждане! Ваше мероприятие несогласовано! Просьба разойтись! Иначе вы будете задержаны и наказаны!

Никто такого не кричал в мегафоны. И небо не упало. И никто не громил магазины.

Полицейские скучали с непривычки, не зная, куда девать руки, и куда спрятать дубинки, за которые им было стыдно. Сколько тел поранили и искалечили эти приспособления.

Мы идём по улице, люди уступают нам с улыбкой дорогу, а мы – им со смехом и радостью. Я слежу за телефоном, где по YouTube идёт прямая трансляция из дворца президента. В нём Лана общается с Правителем. За его спиной стоит дочь. Видно, что они что-то говорят друг другу, не слышно что, только видно, как они друг другу улыбаются. Внизу строка говорит: «Правитель передаёт бразды правления новому президенту».

Нам кто-то дарит цветы, огромный букет из двух частей, гвоздик и роз.

– Давай пойдём и подарим цветы Лане и Правителю, – предлагаю.

– Давай, – грустно соглашается Ася.

– Не грусти, – толкаю я её плечом. – Всё будет хорошо.

– Я знаю.

Цепь чёрных космонавтов у дворца президента не пускает нас, поэтому пускаю в ход все свои чары: «Пустите нас», – отдаю мысленный приказ.

– Давайте, проходите, кивает нам командир.

Вдруг рядовой в чёрном заступает дорогу.

– Я тебя узнал, – говорит он мне. – Это из-за тебя Правитель сдался. Так будь же ты проклят, – и отступает.

На меня смотрит ствол дробовика.

Я успеваю испугаться. Ася кидается вперёд. Звучит выстрел.

Остальные охранники вяжут стрелявшего.

Ася умирает, кровоточа раной на груди.

– Спасибо тебе. Ты мне подарил свободу. Себя. Ощущение полёта, – говорит она.

И затихает.

Я становлюсь совсем стариком.

Последние разговоры

Всё-таки выполнение чужих желаний не проходит бесследно. Гляжусь в зеркало. Лицо покрывают морщины. Я плачу. Как же ты так, Ася?

Я попал в это время, выполняя чужое задание, в результате нашёл себя и любовь, и потерял её. Остался только я. Не зря я думаю об этом. Мысли друг друга притягивают нас. Мне звонит Померанец.

– Где ты?

– Живу в гостинице.

– Давай, приходи, – приглашает он, и голос у него дрожит.

Квартира его такая же. Только Эдуард Померанец – тот, кого я первым встретил в этом времени – совсем другой.

Он сидит за столом, а перед ним – портрет жены. Я всё понимаю.

– Так что она? – киваю на фото.

– Она не хочет жить, – улыбается Эдуард, и его губы дрожат. – Кажется, ты этого хотел?

– Да, – отвечаю. – Такое было моё задание.

– Ты мне об этом не рассказывал.

– А, – машу рукой. – Всё совсем не так безоблачно в нашем будущем.

– Да. Ты время от времени об этом намекал.

– У нас там полный ужас. Диктатура.

– Неужто? – спрашивает Померанец. – Зачем же мы боремся? Чтобы всё кончилось ужасом для наших потомков?

– Всё меняется, – отвечаю я. – От поступков, наших действий, в каждый момент времени.

– Так что ты имел в виду? – спрашивает Эдуард.

– Да то, – отвечаю, не в силах скрыть досады. Мне жалко Померанца и его жены. – Я был послан, чтобы отговорить тебя спасать жену.

– Во имя честности? Демократии? Ах, нет, – спохватывается он. – Ты же сказал, что у вас диктатура. То есть взяточничество и нечестность торжествуют… Тогда зачем?

– Было констатировано, что из-за продажи тобой коммерческой тайны и умыкания нужных образцов твой институт не смог выработать самое эффективное лекарство от ковида. В результате сложной цепи мутаций ковид в нашем времени мутировал в заразный рак.

– А, – догадывается Померанец и хватается за голову. – Что ж, – бормочет он, – теперь ты можешь вернуться к себе и отчитаться о выполнении задания… – он поднимает голову и всматривается в лицо. – А может, тебе туда и не надо? Зачем тебе в диктатуру? Оставайся у нас. В нашем времени.

Я качаю головой:

– Не уверен. Пока не решил. Возвращаться ли мне в тот кошмар, из которого я удрал в ваше время. Но ведь там моё всё.

И там не так будут мучить воспоминания о былой любви.

– Так неужто мы здесь боролись зря? – спрашивает Эдуард Померанец. – И всё в итоге так и так кончается идиотизмом? Диктатурой? Зря боролись? А?

– Не знаю, – отвечаю я.

– То есть?

– Наши поступки меняют будущее. Когда я был там, в будущем, последний раз, оно уже менялось.

– И что именно?

– Рак переставал быть заразным. Так что может твоя супруга погорячилась.

– Нет, – отрицательно мотает головой Померанец. – Я её не переубежу. К тому же, она уже приняла лекарство.

– Какое?

– Эвтаназия, – плачет Померанец.

Я его обнимаю:

– Всё будет хорошо.

– Да?

– Да, – отвечаю. – У меня тоже болит. Ася погибла.

Мы плачем вместе.

Верь в новизну за поворотом

Я знаю, возвращаться на старое плохо, но я всё-таки хочу вернуться в своё время. Чтобы себя наказать за смерть Аси, чувствуя себя виноватым? И чтобы устраивать революцию? Чтобы присоединиться к оппозиции? К той, которая была в моём времени, и о которой я слышал только по видеопузырю? Аппарат меня легко приносит в будущее. И рассыпается за моей спиной.