Вернись в прошлое и убей его

Я уже немного оринентируюсь в их городе. Это и мой город, только в будущем он изменится. Кандидат в президенты живёт в гостинице. Поднимаюсь. Стучусь в дверь номера. С ней в комнате её помощница в очках.

Окидываю взглядом обстановку номера, и чую, что мне что-то не нравится.

– Нам надо немедленно отсюда выйти, – приказываю, не говоря вслух, что здесь же всюду жучки и незаметные видеокамеры. – Нам надо с вами пойти поговорить.

Лана отпускает помощницу. Листва собирается желтеть. Ветер треплет волосы мне и Лане.

– Мне опасно в этой гостинице? Государство мне её оплачивает, как кандидату в президенты.

– А сами как думаете?

– Думаю, что от нашего государства можно ждать только говна. Только хери какой-нибудь. говорю как есть.

– Ты правильно думаешь, – отвечаю. – В твоём номере можно жить только в защитном костюме. Если хочешь сохранить здоровье. Есть у вас такой костюм?

…Захожу в её номер в защитном костюме (у них в военторгах оказывается можно купить что угодно). Свет во мне, включись! Недаром Ася вынула из меня чип. Да пребудет со мной сила! Чудесный перстень на руке куда-то делся во время всех этих чиповыниманий и оживлений, да и не важно. Сила добра тянет меня поднять матрас. Сквозь защитные очки вижу там волшебным взором три капсулы: живая вода, мертвая вода и вода хаоса. Ну, реально-то это химические вещества, в переводе с языка добра на язык науки. Их головки покрыты поролоном с чёткой дозировкой улетучивания, поэтому поролон калиброван шкалами. Все три капсулы переламываю и выливаю в унитаз. Тот начинает пениться, туалет наполняется дымом. Но у меня на морде противогаз, и есть в запасе ещё один ход. Исчезни, – говорю дыму, и тот исчезает. Исчезни, говорю стеклянным ампулам, и те пропадают. А не проще ли было мне так же сказать ещё целым ампулам, вместо всего этого театра с выливанием в унитаз? Хорошая мысля приходит опосля. Неважно. Я ещё не знаю, что мне грозит за исполнение желаний, есть версия, что плачу годами жизни, как у классика Бальзака в «Шагреневой коже». Всё происходит так, как оно должно происходить. В прихожей снимаю костюм защиты, приказываю себе и своим силам: да не заражусь! Приказываю видеокамерам и тем, кто за ними наблюдает за мной в глазки: «Забудьте, что видели!» На улице меня поджидает Лана, говорю ей:

– Вам надо прогуляться, а потом зайдёте в номер. Вы, конечно, знаете, что там кругом камеры и жучки. Соблюдайте осторожность.

– А эти камеры нельзя убрать?

– Нет. Тогда Правитель сразу заподозрит.

– В чём был смысл? Что вы там делали? – спрашивает.

– Я вас обезопасил. Теперь можете спокойно участвовать в избирательной кампании. И спокойно идти на теледебаты с Правителем.

– Зачем он мне разрешил эти дебаты? – тревожится она. – Такого никогда раньше не было!

– Просто он хотел, чтобы вы на выборах обделались. А потом умерли. В прямом и в переносном смысле.

Перед моим мысленным взором проносится коварный план Правителя: Лана в прямом эфире лепечет какой-то бред, а потом перестает контролировать собственное тело и его отправления, что тут же ловят крупным планом расставленные в студии видеокамеры.

Новая жизнь всегда

Мы в толпе. Но все счастливы. Это когда локти не жмут:

– Свобода!

– Мы победим!

– За честные выборы!

– Нас тут власть зовёт проститутками и наркоманами…

– Здесь ли вы, наркоманы? – кричит ведущий колонны.

– Здесь! – кричим.

– Здесь ли вы, проститутки?

– Здесь!

– А тунеядцы?

– Мы тоже здесь!

– Значит, будем все голосовать… За кого?

– За Лану!

– За Лану!

Это то, ради чего во все времена люди объединяются и идут на танки и на смерть. Чтобы быть вместе.

– Перемен! Требуют наши сердца!

Мы с Асей держимся за руки. Вместе со всеми приближаемся к дворцу Правителя.

– Просим разойтись! – кричат в мегафоны. – Это несанкционированное мероприятие!

Мы переглядываемся и смеёмся. Мы оба знаем, что при демократии санкционировать мероприятие не нужно, хватает уведомить власти о его проведении, а та не имеет права его не разрешить. Но мы же говорим об адекватности и о демократии. Это не про наши страны. Мы оба знаем, что и в её стране, и в моей стране будущего – власти не принадлежат народу. Они – узурпаторы, лжецы и воры, укравшие у народа выборы, голоса, власть.

– Да вообще у нас власть полное дерьмо, – говорит кто-то в толпе.

– Наши правители держатся на штыках! – кричу в ухо Асе, и она подтверждающе кивает.

Через мегафоны начинается литься советская музыка ретро. Мы переглядываемся, взбегаем на свободный от людей зелёный пригорок, я беру её за руку и талию и мы кружимся в танце, который нам быстро надоедает. Перехватываю её талию двумя руками и прижимаю к себе, и кружусь, кружусь, ноги Аси летят, она откидывает голову и смеётся.

Кажется, оно будет длиться вечно. Это счастье.

Возвращение-приключение

Счастье, что меня любит девушка, которую я люблю. На улице мне все улыбаются. Кого ни спрошу, как пройти, все довольны. Помогают. Меня любят беспричинно. Хотят мне помочь. А я хочу назад, в будущее. Хочется лишний раз в этом убедиться – в любви пространства? Не знаю.