Вернись

temerosa de ti, temerosa

de esta grandeza que intuyo,

de este fulgor, de este cielo

que palpita en tus manos abiertas.

Me dolerás todavía muchas veces

y cada vez me extasiaré en mi daño.24

Борис нырнул в теплый салон такси и умчался в другой конец столицы. Она вновь оставалась одна…

В воскресенье вечером Валентин Фёдорович сообщил об отъезде сына. Варвара вновь почувствовала, как слёзы застилают глаза.

− Варюша, вы поругались? – нерешительно поинтересовался гость.

− Нет, − тут же последовал ответ. – Я… я… Мне трудно находится рядом с ним, − выдавила она.

− Ты любишь моего сына? – сочувственно похлопал по плечу мужчина.

− Я… я… − разрыдалась Варя на плече Валентина Фёдоровича. Он ласково поддерживал её.

− Ты знаешь, дочка, − проникновенно начал он. – Мне жаль, что когда сын был маленьким, мы не оказывали свою любовь к нему. Возможно, он бы не сбежал от нас так далеко и надолго. А теперь у меня осталось только Мариночка… и ты, − через паузу произнес собеседник.

− И вы у меня тоже есть, − согласилась Варя. Сейчас ощущение одиночества уходило прочь. В окружении появились люди, любящие её и нуждающиеся в ней. Валентин Фёдорович и Марина Сергеевна относились к ней как к дочери, невзирая на то, что она просто бывшая девушка их сына. Алинка тоже любила её, но в поведении уже начинали проступать нотки приказа, как и у отца. Они воспринимали её больше как домохозяйку, нежели как родственницу. Так уж получилось в жизни, что самыми близкими людьми оказались те, с кем она и не состояла в кровных связях.

Варя за ужином осторожно выяснила, когда состоится отъезд Бориса. Зачем ей эти сведения? Она и сама не догадывалась, пока не проснулась в пять утра. Решительно собравшись, Варвара тихо прокралась к двери, чтобы не разбудить Валентина Фёдоровича. В машине удалось протереть лицо влажной салфеткой и накраситься. Сунув в рот жевачку, она включила зажигание и с трудом выбралась с забитого автомобилями двора. Дороги радовали своей пустотой. Включив динамики громче, Варя помчалась провожать его. Машина остановилась рядом с входом в здание аэропорта. В зале ожидания Бориса не было. Женщина заняла столик в кафе, позволяющий видеть вход и остаться незамеченной. Минуты тянулись очень медленно. Стрелки часов несколько раз сверялись с цифровым табло.

Такси домчало Бориса довольно-таки быстро. В запасе оставалось как минимум полчаса. Закинув сумку на плечо, он спокойным шагом двинулся вдоль здания аэропорта. Сегодня ему вновь предстояло прощание с Россией. А улетать совсем не хотелось. Перед глазами стоял грустный мамин прощальный взгляд. Ладонь всё хранила крепкое рукопожатие отца. Здесь живет Варвара… женщина, которая ему небезразлична до сих пор…

Взгляд скользнул по ярко-красной иномарке. Проверка номеров подтвердила догадку. Быстрым шагом мужчина направился внутрь здания. Глаза перебегали с одной фигуры на другую, но той, которую он искал, не было. Объявили начало регистрации на рейс, а он ждал, пытливо вглядываясь в толпу. Разочарованно вздохнув, мужчина нерешительно прошёл к стойке регистрации. Очередь шумно обсуждала предстоящий полет. Борис безучастно рассматривал белые стены и темный       пол. Билеты выскользнули из рук. Развернувшись он поднял их. Внимание привлекла яркая фигура, двигающаяся к выходу.

− Варя! – крикнул он, сорвавшись по направлению к ней. – Вернись!!!

Женщина на мгновение застыла, а затем не обернувшись продолжила свой путь. Борис в отчаянии сжал кулаки. Какой вкус у расставания? Когда мы стоим на вокзале или в аэропорту, мы часто можем наблюдать провожающих, уезжающих и встречающих. Каких только эмоций здесь нет! А что происходит с ним? Наверное, прощание таким и должно быть − с горьковато-соленым привкусом.

Словно робот, Варя двигалась к машине. Руки и ноги с трудом приходили в движение. Тело рвалось к нему. Остановили её только слёзы. Желания предстать перед ним плачущей не возникало. «Бежать», − кричала голова. «Стоять», − приказывало сердце. Победил разум. Хорошо это или плохо? Жизнь покажет.

Варвара вытерла слёзы. За эту неделю она их пролила больше, чем за прожитые годы. Пора уже остановиться и научиться жить по-другому. Вновь обрести умение радоваться каждому прожитому дню. Вновь повернуться к людям и стать открытой.

Глава 20

Марина Сергеевна быстро шла на поправку. Варя уговорила её задержаться в Москве ещё на месяц, чтобы быть уверенной в положительном результате лечения. Она внимательно следила за приемом лекарств больной и выполнением рекомендаций врача. Днем они гуляли втроем. Варвара показывала достопримечательности столицы. Ей вдруг захотелось снова мчаться в другой город или страну и открывать их туристам. Речь лилась, словно не было этих пяти лет застоя. Глаза оживали в поисках интересных кадров. Спутанные шнурки кроссовок, лежащие на асфальте, падающее из рук мороженное, блаженная улыбка при виде букета, испуг от близко пролетевшей птицы попадали в объектив её камеры.