Верните мое тело!

Ольф, не ломаясь, затянул песню, и Ника вздрогнула, узнав если не голос, то все Виталины интонации. Очень дико среди замшелых камней старого замка, звучали слова под странный напев:

– Между нами тает лёт, пусть теперь нас никто не найдёт…

Ника кинула взгляд на мадам Мелиссу и вздрогнула вторично, поразившись той натянутой позе, в которой застыла мадам, окаменело слушая песню Ольфа.

Не успел он закончить свою песню, как сидящие за столом, до этого лишь одинокими междометиями прерывавшие пение, с восторгом застучали по столу кулаками и кружками. Песня понравилась.

– Ещё её спой! – одобрительно глядя на Ольфа, кивнул маркграф.

– Я могу и другие, у меня ещё есть... – оживая в лучах популярности, заискивающе предложил тот.

– Эту, – отрезал маркграф.

Ольф ещё раз восемь исполнил песню – к радости начавшим запоминать слова и подпевать участникам застолья.

Наконец, внесли жареную целиком на вертеле свинью, и внимание всех переключилось на горячее.

Маркграф, отерев о рукав клинок, с помощью которого, за отсутствием вилки, он ел, отрезал от блюда огромный, румяный кусок и положил на тарелку мадам Мелиссы.

– Мне очень ценно ваше внимание, милорд, – она подняла вуаль и посмотрела на маркграфа допуская огонёк в глаза. – Окажите мне милость ещё… Продайте певца. Уверяю, двор оценит ваш поступок.

– Ника! – заорал Ольф бросаясь к ней. – Ника, Ника, это я, Виталя! Что произошло, Ника?!

Бокал, запущенный спутником мадам, попал ему в голову и лишил сознания. Брезгливо толкнув его сапогом, человек в желто-синем камзоле убедился, что певец без сознания, и вернулся к трапезе.

– Он подрастерял свой ум недавно, – жуя, объяснил мадам Мелиссе историю Ольфа маркграф. – А насчет продать – миледи, вы лишите нас единственных удовольствий, доступных в нашей глуши. Я представляю, как с вашим уездом здесь померкнет всё.

Мадам еще раз с интересом оглядела лежащего на грязной соломе Ольфа.

– А виконт тоже считает, что с моим уездом померкнет всё? – лукаво улыбаясь, спросила она маркграфа, явно нацеливая вопрос другому.

– Считает, – кивнул виконт. – Я думаю, короне не хватает одного из бриллиантов. Лишая двор вашего присутствия, вы умаляете свет короны.

– Какой холодный комплимент, виконт. Вы боитесь женщин?

– Только очень красивых, мадам Мелисса. Святые мученики завещали избегать красоты для сохранения души.

– О, я не захвачу вашу душу. Когда сердце молчит, разум безмолвствует, – мадам поглядела поверх кубка на виконта. – В подлунном мире слишком мало горящих сердец.

– В восточном герцогстве сгорели конюшни на сто голов. И посевы, – невпопад поддержал тот беседу. – Им не до горящих сердец.

– Уверенна, – мадам приложила руку к сердцу. – Что если бы заслуги святых мучеников охраняли их, ничего бы не произошло.

– Трудно отдаться таинствам любви, когда желудок пуст, – прокомментировал виконт, отрезая себе кусок от туши.

– Ну так наполните его, – рассмеялась мадам своей шутке.

– Отнесите его на кухню и облейте водой, – показал маркграф на бесчувственного Ольфа. – Еще не хватало чтобы мы потеряли музыканта.

– Позвольте мне загладить эту оплошность, маркгаф, раз мой человек так грубо обошелся с вашим музыкантом. Я вам его вылечу, и он будет петь как новенький. Отнесите его в мои комнаты, – скомандовала она слугам, – и отирайте мокрыми тряпками. А я как раз имею бутылку чудодейственного бальзама от любых травм. Вернём вам певца, так и быть, – засмеялась она.

– Зачем вам-то мадам Мелисса, – возмутился маркграф. – Ничем вы нас не обидели! У нас что, певцов мало?!

– Ну будет вам маркграф, мне понравились его песни, и я решила его вылечить. И не перечьте мне, – она слегка прихлопнула ладошкой по его локтю.

– Сдаюсь, – поднял тот руки. – Я всегда пасовал перед красивыми женщинами.

– Я должен покинуть вас ненадолго, – извинился виконт, прерывая поток комплимента, и покинул стол.

Мадам окинула его оценивающим взглядом и сообщила маркграфу, вгрызающемуся в кость:

– Вы не передали эту свою слабость виконту.

– Бросьте, – махнул тот на неё костью. – Просто юношеская стеснительность.

Выйдя из зала, виконт коротко кивнул Нике, предлагая следовать за ним.

Пройдя пару коридоров, он свернул в одну из боковых дверей, за которой оказалось темное помещение, с одним подслеповатым окном и наполовину забитое какими-то сундуками.

– Мне не нравятся такие совпадения, – произнес он негромко, обращаясь к Нике. – Дурак начинает петь странные песни как раз под её приезд. Поняла?

– Я понимаю гораздо больше, чем кажется, – немедленно согласилась Ника. – Это на самом деле очень подозрительно. И он, и ее поведение.

Виконт с легким изумлением оглядел Нику.

– Откуда ты выучилась так рассуждать? Почему молчала раньше?

– Не было необходимости, – соврала Ника.

Виконт на мгновение задумался, отведя затуманившиеся глаза в сторону.