Верните мое тело!

– Хорошо, – сказал он. – Тем лучше. Не надо будет сто раз объяснять. Я сейчас вернусь за стол, а ты пойдешь в мою комнату. Там в углу стоит манекен, одетый в рыцарский доспех. За его спиной гобелен с оленем, на стене. За ним, малая дверь. Надо встать на колени. Если пойдешь по лазу направо, первое воздушное окно будет вентиляцией в комнату мадам. Иди туда и жди, когда она будет о чем-нибудь с ним говорить. Потом расскажешь мне, поняла?

– За рыцарем гобелен, дверь, направо, первая вентиляция. Тихо послушать, – бойко повторила Ника.

– Хорошо, – одобрительно кивнул тот. – Иди.

Дверь за гобеленом оказалась не дверью на петлях, как ожидала Ника, а просто лазом, прикрываемым шитом, раскрашенным под камень. Сняв шит на пол, Ника осторожно заглянула с темное отверстие. Проход шел в обе стороны, и в обеих сторонах было темно хоть глаз выколи, и, как из подвала, слегка тянуло мокрой плесенью.

Нет, в платье я там на коленях не пройду, – подумала Ника и, решительно стянув с себя одежду, огляделась в поисках. Подошла куртка виконта. Ника запахнулась в неё, осторожно, стараясь меньше царапать колени и не думать о змеях и пауках, полезла в проход. Места было достаточно, чтобы идти полусогнувшись, но из-за отсутствия света, Ника продолжала идти на карачках, боясь врезаться в полной темноте головой. Неожиданно, не успела она проползти и десяти метров, как справа по ходу, полная темнота сменилась сизым светом.  Попадающий в лаз из вентиляционного отверстия наверху, под потолком комнаты, поняла Ника, заглядывая в апартаменты мадам.  

Размером они почти не уступали огромной комнате виконта, но казались меньше из-за кучи баулов и сундуков, в которых скорее всего мадам перевозила свой гардероб и необходимые для светской жизни вещи. Более ничего интересного в комнате не было. Лежать на полу лаза в куртке виконта было довольно удобно, и устав от бессмысленного разглядывания пустого помещения, Ника неожиданно для себя задремала.

Проснулась от стука дверей внизу, когда двое слуг, внесли тело Ольфа в комнату, и положили на пол, почти посредине помещения, на какую-то попону. Сунули под голову подушку и вышли. Долгое время опять ничего не происходило, и Ника чуть было не заснула вторично, как в дверь решительно вломилась мадам Мелисса и, осмотревшись в помещении, заперла ее за собой.

Порывшись в своих баулах, она достала пару пузырьков. Один влила бесчувственному в горло, из другого дала понюхать, после чего тело замычало и зашевелилось. Удовлетворённая содеянным, мадам вернула пузырьки на место и, сев в кресло, принялась наблюдать, как больной приходит в себя.

Очень интересно наблюдать за наблюдающим, подумала Ника. Особенно, когда он этого не знает. Может и за мной сейчас, кто-нибудь так же наблюдает... Сосредоточься, одёрнула она себя. Ты должна быть максимально сконцентрирована, чтобы получить хоть шанс против этой твари, завладевшей твоим телом!

Раненый застонал и, открыв глаза, сразу увидел сидящую в кресле мадам.

– Ника, – радостно заорал он, поднимаясь. – Это я Виталя! Не смотри, что тело другое - это точно я, пойми!

– Я не Ника, – холодно остановила его мадам. – Точно такое же чужое тело, как и у тебя. Получается, твоя жена украла моё тело и тоже выбросила сюда – как и тебя, на мусорку жизни. Тебе здесь ничего не светит, в отличии от меня. Скоро тебя убьют или сожгут, как одержимого.

Виталик, успевший подняться на колени, с ужасом слушал её речи.

– И что мне делать? Подскажи, умоляю… Ты ведь единственный близкий мне тут человек – хотя бы по виду...

– Поклянись отдать все твои силы, работая на меня. Почти меня своей госпожой, – мадам Мелисса достала из ворота одежды иглу, и Ника содрогнулась, узнавая похожесть жеста.

– Я почитаю вас госпожой. Умоляю, спасите меня! – склонился в подобострастном поклоне Виталий.

– Сюда, – показала она пальцем себе под ноги, и он, не поднимаясь, на коленях преодолел расстояние между ними.

 Ткнув иглой ему в палец, она сцедила крови на какую-то салфетку.

– Хорошо, – она поднялась и пошла к выходу. – Отдыхай пока.

И выходя в дверь, обернувшись, произнесла фразу, от которой мгновенно всё понявшая Ника покрылась гусиной кожей:

– Каждый труд должен будет оплачен. Асталависта, недотёпа.

Глава 7

Среди монолита холодных и, казалось бы, выперших из самой земли стен замка день начинался и тек по-другому – быстрее чем в долине. Даже в летний день высокие, загораживающие свет стены отсрочивали появления дня, не давая солнечным лучам прорваться внутрь. А также ускоряли приход вечера, заставляя раньше, чем в долине, зажигать светильники и палить плошки с маслом.

Спросил бы кто Нику, так она была уверенна, что прошло всего пару часов с начала обеда, но тьма уже опять опустилась на замок и, выйдя в коридор, Ника увидела горящий факел и скрывающеюся за поворотом спину истопника.

По мере приближения к залу пиликание музыкальных инструментов возрастало, уже не оказывая ни неё никакого бодрящего влияния своим звучанием, а нагоняя какую-то тоску от бесконечного повторения одинаковых трелей.