Верните мое тело!

Представляю, что ему снится, стыдливо подумала Ника, ощущая напряжение его тела. Виконт прижался ещё теснее, беспокойно прижимая её к себе во сне. Ника, обескураженно полежав, придавленная его весом, наконец аккуратно, но решительно передвинула его руку со своего живота и тихонько высвободившись, выскользнула из постели.

Светало. Одинокие птицы, проснувшиеся в такую рань, уже начали робкую, сонную перекличку.

Проорал петух где-то на птичнике и, недовольно мыча, проснулись коровы.

Наскоро и кое-как умывшись прохладной и свежей водой из большого кувшина, Ника накинула платье. Затем отломила кусок черствого, загрубевшего со вчера хлеба и, жуя, сняла с двери запор. Выскользнула в сереющий, но по-прежнему полный ночной темноты коридор.

Шагать по тёмному коридору она старалась, не создавая шума, но акустика тут жила по своим законам, и даже ее легкие шаги и шуршание платья создавали странное шумовое эхо, отчего казалось, что за ней кто-то идет. Ника даже пару раз обернулась, чтобы доказать себе, что это только иллюзия. До кухни добралась, не встретив не одного человека.

Впрочем, тут работа уже кипела. Горели огни, и очумелые, не проснувшиеся толком работники, звенели металлом посуды и зевали, рискуя вывернуть себе челюсти. Повар тоже был здесь и был занят, доедая остатки чего-то вчерашнего на завтрак.

– Здравствуй Клара, – произнес он, осторожно дожевывая находящееся во рту. – Ты пришла работать, наконец? Ты знаешь, что делать, не мне тебя учить.

– Мм, – посомневалась вслух Ника. – Пожалуй, нет. Я собираюсь готовить завтрак, и вы мне сегодня поможете.

– Ты много о себе возомнила, Клара. Как бы тебе не попробовать плетей на конюшне.

– Ах так, – рассердилась Ника. – Хорошо, следуй за мной, – и отправилась обратно в сторону жилой части.

– Куда? – опешил повар.

– К виконту. Правда он пока спит, но я уверенна, будет рад проснуться и определить, кому сегодня плети на конюшне более необходимы.

– Погоди, Клара, – перепугался повар. – Я же не знал, что это завтрак для него. Я думал раз стало понятно, что ты не ведьма, то тебя опять пустили на кухню.

– Пустили, пустили, – кивнула Ника. – Мне нужно масло, яйца, отдельный котелок и нож. Не такой, каким я обычно работала, а хороший, острый.

Повар обескураженно развёл руками, но перечить не стал и, выдав необходимое, недовольно потоптался на месте. Потом расстроенно плюнул на пол и удалился по своим делам.

Набив котелок картошкой, яйцами и положив туда морковку, Ника пристроила его над огнем и занялась соусом. Взбить яичные желтки местным корявым венчиком из нескольких лучин было нелегко, но ей, в конце-концов, это удалось. Добавила соль и немного уксуса. Потом начала вливать туда по чуть-чуть масло, непрерывно помешивая, пока не получился прекрасный майонез. В чем Ника убедилась, облизав палец, зачерпнувший загустевшую смесь.

Выудив из стоящей в углу замшелой бочки пару солёных огурцов, Ника приступила к знакомому нарезанию продуктов.

Удивительно, подумала она. Каким образом и где бы я ни готовила оливье, у меня каждый раз возникает красочное, предпраздничное настроение. Новогоднее.

В том, что получается именно оливье не усомнился бы даже самый привередливый покупатель в домашней кулинарии. Кубики хорошим ножом резались мелкие, аккуратные. Повар издалека с недоумением оглядывал Нику, с сомнением качая головой и поплёвавая на пол.

Дождавшись, когда овощи и яйца остыли, Ника нарезала их чашу, попутно добавив кусок от вчерашнего варёного мяса. Заправила получившеюся красоту майонезом, и хорошенько промешав, попробовала.

Только теперь Ника поняла, как она соскучилась по привычной еде. Это было обалденно вкусно, и она, не удержавшись, опять вонзила в салат ложку и набрав с горкой, как хомяк, набила полный рот. 

«Вкусно…» – с удовольствием прожёвывая, подумала она, и увидев смотрящего на неё повара, подмигнула ему и дружески протянула ложку, предлагая присоединиться и попробовать.

Толстый повар с недоверчивостью принял из её рук ложку. Зачерпнув немного, на кончике, он осторожно, одними зубами потянул пробу в себя. Прожевал. Недоумение, появившееся на его лице, постепенно сменилось каким-то легким ужасом.

– Нравится? – гордясь собой, спросила Ника.

Повар ничего не ответил, продолжая смотреть в чашу, полную салата.

– То-то, – сказала она и, взяв чашу обеими руками, понесла обратно в спальню.

Виконт ещё спал.

Ника отломила от каравая корку, высвобождая кусок помягче, затем нацедила в кубок вина из бурдюка, и сняв со стены один из малых щитов, использовала его в качестве подноса.

Пошевеленный и разбуженный ногой – руки были заняты подносом – виконт проснулся не сразу. Приоткрыв один глаз, он некоторое время разглядывал Нику, стоящую рядом с подносом еды.

– Что это? – наконец спросил он.

– Завтрак в постель, – прокомментировала Ника, улыбаясь, – так у нас проявляют выражение тёплых чувств и заботу.