Верните новенький скелет!

Кошмар первый слышал, как просыпается Даша, и мчался в её комнату. Затем он хватал девочку за ночную рубашку и нёс в ванную. Умывалась Даша сама. Она вообще была самостоятельным ребёнком. Сама чистила зубы. Сначала себе, затем Кошмару Ваниной зубной щёткой. Потом сама вытирала мокрую мордашку о лохматый Кошмаров загривок. Затем подставляла волосёнки Кошмару для вылизывания и аккуратно расчёсывала пса сапожной щёткой. Ну и сама вываливала игрушки из ящика, рассаживала на кухне и кормила их кашей.

Особенно плохо ел воздушный шарик.

– Ты что? Похудеешь, сдуешься, ам-ам, – Даша сердилась на него и тыкала пимпочкой в тарелку. – Что ели? Кашку! Что пили? Бражку…

Переделав все свои дела, Даша бралась за старшего брата Ивана. Проверяла, не забыл ли он чего положить в портфель. Обнаруживала обычно нехватку необходимых в шестом классе вещей: кукольного платьица, открытого пакетика яблочного сока, горсточки собачьего сухого корма. Даша исправляла промах, выкидывая часть тетрадок.

Иван свой школьный рюкзак старательно прятал, но верный Дашин друг Кошмар всегда находил его и приносил хозяйке.

Это было маленькое предательство со стороны пса. Ведь год назад его нашёл на улице и принёс домой именно Иван. Тогда Кошмар был ещё без имени и слабое его тявканье больше походило на «Куда?».

– Мам, это леонбергер. Настоящий, – представил Иван щенка. – Очень породистый. Он потерялся.

Мама хорошо разбиралась в собаках и согласилась:

– Очень породистый. В нём сразу пород восемь. Или девять.

– Мам, это леонбергер, он говорящий, – настаивал Иван, думая, что породистую говорящую собаку выгнать из дома жальче, чем дворнягу.

– Это не леонбергер. Это кошмар, – ответила мама, но оставить щенка позволила.

Хлопнула дверь двадцать второй квартиры. Это мама и Стася Сергеевы поехали в школу.

– Дарёнка, Кошмарик, идите Ванечку будить, – крикнула бабушка, закончив уборку в кухне. – Ему сегодня ко второму уроку.

Даша забралась на Кошмара, и они поскакали будить Ивана. У соседей снизу закачалась люстра.

– Ванечка! – залепетала Даша, усевшись брату на голову. – Ваня утром встаёт! Ваня песню поёт! Потягушечки! Порастушечки!

– Повешалочки мне от вас, – пробубнил старший братец, досматривая, как физрук Олег Эдуардович Бладт заставляет Сашу Сергееву метать гранату. И не куда-нибудь, а в самого Ивана.

«Попадёшь – поедешь на соревнования в Париж», – пообещал физрук Сергеевой. Недобрый взгляд был у неё. Иван поспешил проснуться. Трудно досматривать сон с Кошмаром, пытавшимся забраться на кровать и сесть рядом с Дашей.

– Хорошо вам, – бормотал Иван, натягивая штаны. – В школу не ходите, никто в вас гранаты не метает. Детство босоногое. Люли, люли, прилетали гули…

Даша с Кошмаром сочувственно вздохнули: Ивана было жалко. Им-то с бабушкой жилось привольно. Бабушка быстро бегать не умела, под стол не помещалась, и разбойник из неё был добренький. Даша с Кошмаром могли играть так, как им нравилось. Например, грызть один сухарь на двоих, тихонько чего-нибудь рвать, выковыривать, разрисовывать, спрятавшись за шторкой или под столом.

Иван поплёлся в туалет. Его сопровождали, как два верных стража, Дарья и Кошмар. Шестиклассник остановился перед унитазом. Девочка и пёс, просунув головы в дверной проём, внимательно смотрели, что будет дальше.

– Бабушка! – завопил Иван. – Они опять подглядывают!

– Ай-ай-ай! – несерьёзно возмутилась бабушка. – Надо наконец щеколду прибить. Повыше, чтобы Дарья случайно не закрылась.

– Даша на стул встанет, – чистосердечно призналась девочка.

Бабушка брякнула коробкой с сухим кормом, и Кошмар стрелой помчался на кухню. А Даша постояла ещё минуту и, не дождавшись ничего интересного, прикрыла дверь.

Иван пошарил под ванной, убедился, что тетрадь с надписью «Приключения Ивана Лапшова. Секретные материалы» на месте, и только после этого умылся, причесался, покормил рыбок и стрескал целую тарелку каши с хлебом.

– Ты сейчас растёшь, тебе много кушать надо, – радовалась бабушка, потрепав худого и мелковатого внука по рыжим волосам. – Я тебе в школу бутерброд сделаю. Большой.

Иван долго копался в прихожей, время от времени поглядывая в глазок.

Бабушка заворачивала внуку двухэтажный бутерброд с колбасой.

Даша с Кошмаром сидели на пуфике. Точнее, сидела Даша и одна Кошмарова лапа. Младшая сестрёнка караулила, когда Иван пойдёт в школу, и готовилась зареветь. Кошмар вздыхал в сторону бутерброда и ждал, когда Даша заревёт, чтобы начать слизывать слёзы. А Иван ждал, когда снова откроется дверь под номером двадцать два.

Наконец всё это свершилось, Саша вышла из квартиры. Иван Лапшов схватил рюкзак, махнул домочадцам и припустил следом.

– Санька, привет! Прикинь, ты мне сегодня снилась!

Лапшов старался не идти слишком близко: соседка была не просто старше на два года, но и выше на полголовы.

– Сон, Лапша, есть жизнь, – непонятно ответила начитанная Саша.

– Ну да, – кивнул Иван. – Вы вместе с Бладтом очень жизненно в меня гранату метали. Не знаешь, к чему физруки и гранаты снятся?