Верное слово

– Да там мальчишки совсем, – отмахнулся Матюшин. – Чтоб в токах запутаться, и то опыт нужен. Они и заклятья-то сложнее заживляющего по Боткинской формуле на практике не применяли ни разу.

Игорь встревоженно смотрел, как Сима обходит вокруг стола. Раз или два председатель даже сделал непроизвольное движение остановить гостью, но Сима, казалось, не замечала этого. Продолжила:

– Вы с Машей, когда в Карманов вернулись, тоже детьми ещё были. А какие сложные поиски проводили. Нас вытащили… Уж кому, да не тебе объяснять, на что способны юные-то, незакоснелые…

– Да не юные они – маленькие. Мы с Машей не только магами – мы боевыми офицерами в Карманов вернулись. У нас фронт был за плечами. Май победный. Эти – школьники, у Аристархова защищались, и оба по одиннадцать. Станут они в какой-то захолустный Карманов сильных магов посылать… А нас Отец учил. Виктор Арнольдович своё дело знает… Знал…

Игорь опустил голову, словно почувствовав, как полоснуло его последнее слово по сердцу собеседницы. Сима не позволила себе показать нахлынувшие чувства, поправила перчатки, приготовилась к воздействию. Хватило лёгкого касания, чтобы понять, что от работы со свежим трупом толку не будет. Почти без усилия Серафима различила перекрывающую почти всё магическое облако печать Виктора. Может, потому и мшаник не подобрал мертвеца, что того угораздило доползти до сломанной печати и умереть над нею. Удержать такая печать не может, но беды для мага-следователя наделает. После такого касания всё как на засвеченной плёнке – нечего и силы тратить.

Сима разочарованно отошла от свежего трупа и направилась к другому столу.

Уже зная по приготовлениям, что собирается делать Серафима, Матюшин отошёл в дальний угол и коротким словесным воздействием возвёл щит, чтобы не создавать работающему магу помех.

Жест. Слово… Серафима легко вспоминала верные движения. Прозекторская перед её глазами начала расплываться, теряя очертания. Цвета же, напротив, стали резче и ярче, проступили невидимые простым глазом оттенки сущего. Пронизанная токами исконной силы, материя хранила каждый отпечаток вмешательства. Хранила недолго, как сохраняет отпечаток ноги влажный песок перед тем, как его выровняет ладонь прибоя. Здесь, в морге, магические токи вокруг мертвецов текли размеренно и спокойно, не возмущаемые ни вторжением опытного колдуна, ни слепыми поисками стажёров. Сима тотчас увидела резкий росчерк поиска по Чикитскому. Игорь проходил трижды. В третий раз – со сменой заклятья-катализатора. Внимательно искал Матюшин. «Молодец, – подумала про себя Серафима. – Старательный, хоть в силе за женой ему и за всю жизнь не угнаться». Но после матюшинских поисков магокартина смерти напоминала тщательно иссечённый анатомом труп. Поисковые линии рассекали широкие потоки цвета – разновременные возмущения магического поля Земли. На границах заклятия и природного шлейфа цвета смешались, не позволяя проследить, нет ли изломанной линии, нет ли примеси, которая выведет на того, кто стал причиной смерти.

След человека был один. Матюшинский. Если и колдовал кто над трупом, только равный по силе новому кармановскому председателю. Сима медленно, тщательно проговаривая, произнесла катализирующую формулу и начала неторопливо стягивать круг, заставляя цветные пятна и линии над телом стать резче и чётче. Контуры, толстые, как жгуты, выступили перед ней в верхний слой. И Сима мысленным усилием начала снимать пласт за пластом.

Виктор часто бранил её за такую работу. Маг, убирающий временные пласты с запечатлёнными в них воздействиями, вредит и себе, и тем, кто будет искать после. Сил на такой поиск идёт много, маг слабее двадцати и жизнью может за такую попытку заплатить, а если что пропустишь – уже никто не найдёт. Если после Чикитского аура тела имела три широких, но чётких разрыва, то после снятия по пластам она будет не понятнее, чем перекрученная груда тряпок. Но Сима отчётливо понимала: кроме неё магов такого уровня в Карманове нет. Даже Маша, и та не потянет, а тем более теперь, когда её внутренние силы подорваны бедой. А след есть, там, внизу, под рубцами поиска по Чикитскому, в нижних временных пластах.

Она снимала один за другим, ощущая, как с каждым движением холодеют и немеют пальцы. Растворился, на мгновение повиснув синей взвесью, след Чикитского.

– Мшаника вижу, – проговорила Сима, надеясь, что голос прозвучал не только в её мыслях и Матюшин слышит её. Широкий боковой мазок мшаниковой магии, тёмный, опалесцирующий, с разводами стихийных включений, не был смертельным. Словно неолитический монстр прошёл мимо, опалив мертвеца своей силой, но есть не пожелал.

«Может, сыт был? – подумала про себя Сима. – Только не верю я в сытого мшаника. След ровный и широкий, нёс бы мшаник в себе почку – тогда обнаруживался бы раздвоенный, да и чёткости такой не жди. А мшаник без почки – всегда голоден».