Верное слово

Дальше слов уж и вовсе было не разобрать. Только всхлипывания Маши да неясные шорохи. Тень на двери дёрнулась и замерла клубком – видно, Игорь присел на Серафимин стул, притянул на руки жену, и теперь Матюшины сидели, обнявшись, переживая каждый своё потрясение. Слышалось лишь неясное бормотание Маши: «…не хотела говорить…», «…к Егорову…», «…не думала…», прерываемое тихим монотонным голосом председателя, твердившего «прости».

Громова уже почти сунула нос в дверь, желая знать, что же всё-таки происходит. Сима даже протянула руку, чтобы удержать её, но обе едва не подпрыгнули, когда за спиной раздался настойчивый стук в дверь.

Нина виновато метнулась к двери, распахнула её, но тотчас шагнула назад, махнув рукой: ты, мол, разговаривай. Серафима вышла на крыльцо, под которым переминался с ноги на ногу мужчина. В руках он мял видавший виды картуз. Волосы, гладко причёсанные с левой стороны, над правым ухом торчали перепелиным крылом. Лицо пришедшего показалось Симе знакомым. «Верно, – поняла она мгновением позже, – на артиста Рыбникова похож». Кармановский Рыбников прокашлялся, запустил пятерню в волосы – Серафиме тотчас стало ясно, откуда взялась его странная причёска.

– Вы к кому? – спросила она, догадываясь, что бедолага так и не решится заговорить первым.

– Так, это… Елена Васильна дома? – хрипло выдавил в ответ «народный артист».

– Здесь Елена Васильевна, – улыбнулась Серафима и посторонилась, предлагая гостю войти.

– Так я это… – Гость постарался взять себя в руки. Отрекомендовался уверенно, честь по чести, но приметно робея перед столичным магом: – Иван Степанович Ряполов. Колхозный техник.

– Серафима Сергеевна, – представилась Сима. – А Елена Васильевна вас знает?

– Знает. Мы с нею в поисковой группе вместе были. Я её домой привёз. Шёл мимо, думаю, загляну, узнаю, здорова ли…

Уверенность возвращалась к Ряполову со сказочной быстротой. Говорил он всё бойчее, мятый картуз сунул в карман. За спиной у Серафимы в полутьме коридорчика поблескивало зеркалом старое трюмо. Увидев себя в отражении, техник усмехнулся, пригладил волосы.

– Что же вы мне не сказали, что я этаким Терёхой? – рассмеялся он. – Хорош проведчик.

Его добродушное веселье невольно передалось и Симе. Стало понятно, отчего так рвались Игорь и Маша в свой Карманов. В городе, где такие люди живут, и работать, и детей растить привольней.

Из кухни выглянула Лена, вспыхнула, заметив техника. Засуетилась, не решаясь пригласить к чаю – сама гостья. Ряполов вновь растерял смелость. Поминутно откашливаясь и бросая опасливые взгляды на старика-профессора, колдующего над заварочным чайником, всё же выдавил из себя, что хотел бы пригласить «уважаемую Елену Васильну» в кино. Не дожидаясь, пока Лена с перепугу брякнет, что смотрела, Сима подхватила подругу под руку и буквально вытолкала за двери, приговаривая, что ничего важного она не пропустит, а развеяться очень нужно.

– Так а дело как же? – испуганным шёпотом проговорила Лена, обернувшись на крыльце.

Сима махнула рукой.

– Маше с Игорем не до нас нынче. Дадим им время. А я пока с профессором переговорю. Он маг сильный и опытный, учёный большой. Вдруг скажет, что идея моя ничего не стоит – так что мне вас тревожить. Погуляй, Лена. Мало нам в жизни гулялось. Вот и не трусь. На танки немецкие шла, а тут вдруг заробела, – Сима тихо рассмеялась. – Напугал тебя техник своими вихрами да астрами.

Ряполов, и правда, успел уже спуститься с крыльца, взять оставленный на скамеечке лохматый букет белых астр, поникших и слипшихся от дождевой влаги. Тряхнул, жмурясь от попавших в лицо брызг, и неуклюже спрятал цветы за спину.

Лена по-девичьи спрыгнула с крыльца, едва касаясь ступенек. Опустила глаза, принимая мокрый букет. Густой синий вечер остро пах дождём, влажной землёй и травой.

– Ты хоть раз посмотрела её, «Весну на Заречной улице»? – раздался за спиной голос Игоря. Видимо, Маша отрицательно покачала головой, потому что председатель добавил: – Ничего, вместе посмотрим. – Матюшины прошли из комнаты в кухню, извинялись долго и улыбчиво, так что Сима молчала, не желая напоминать о беде. Вспомнились тёмные руки наводчика. Совесть заставила сделать шаг, выйти на свет из тьмы коридора, позвать профессора.

– Может, пройдёмся, Александр Евгеньевич? – проговорила она, стараясь казаться весёлой. – Хозяевам нашим надо вдвоём побыть. Пойдём с нами, Нина.

– Нет… я… лягу пойду, – прошептала Громова. Выглядела она и правда непривычно бледной и напряжённой. – Голова разболелась.

Нину напоили чаем и отправили спать. Игорь и Маша остались на кухне. Тайна, что невидимой стеной разделяла их долгие месяцы, рухнула, и они не могли наговориться. Серафима стояла в дверях, ждала, пока профессор накинет плащ, поправит безупречный галстук, наденет шляпу. Она уже спустилась в крыльца, а Решетников ещё стоял в прихожей, протирая платком круглые очки.