Верность

– Представьте себе, товарищи, – сказал Клюсс, – что завтра сюда придет белогвардейский корабль, вооруженный хотя бы двумя 75-миллиметровыми пушками. Что мы тогда станем делать? Сойдем на берег, предварительно уничтожив «Адмирала Завойко»?.. Во Владивостоке, наверно, уже готовят такой корабль. Пушек на складах там достаточно. Их японцы нам не давали, а им дадут…

То, что «Адмирал Завойко» должен покинуть Петропавловск, понимали все. Но куда уйти? В Ванкувер, на Аляску, в Анадырь? Якум и Клюсс предложили Шанхай – международный порт, влияние Японии там ничтожно. В Китае есть официальное представительство Дальневосточной республики. Оттуда можно по железной дороге через Тяньцзинь, Мукден и Харбин проехать в Читу для личных переговоров с правительством, разыскать Ларка и доставить его на Камчатку.

Секретарь Петропавловского комитета поблагодарил Клюсса за информацию и попросил его удалиться: по Уставу партии постановление закрытого собрания должно быть вынесено только в присутствии коммунистов. Клюсс обвел всех спокойным взглядом, сделал общий поклон, надел фуражку и неторопливо вышел.

Когда хлопнула наружная дверь и шаги его смолкли, члены комитета потребовали от Якума поручительства за командира «Адмирала Завойко». Якум без колебаний дал такое поручительство. Пряча подписанную Якумом бумагу, секретарь комитета спросил:

– Почему всё-таки, Александр Семенович, вы так верите Клюссу? Ведь он дворянин, кадровый офицер и у белых служил. Что это, чувство или разум?

– Есть, Михаил Иванович, какая-то сила убеждения в его взгляде, в словах, в интонациях. Разве вы не заметили? Этот человек, наверно, ни разу в жизни не лгал. Вот в этом-то и секрет его авторитета.

Собрание продолжалось. Было постановлено отправить «Адмирала Завойко» для ремонта в Шанхай после выполнения секретного поручения комитета: завоза в бухту Калыгирь оружия, патронов, муки и медикаментов для будущей партизанской базы. Если «пароход» будут сопровождать японские военные корабли с целью принудить его идти во Владивосток, надлежит сесть на мель в какой-либо бухте русского побережья.

Японцев нужно продолжать заверять, что «Адмирал Завойко» идет в Уку, затем на Командоры, а оттуда прямо во Владивосток. Если сделать упор на то, что уход с Командор во Владивосток не согласован с ревкомом, то японцы из солидарности будут держать это в тайне.

Вернувшись на корабль поздно вечером, Якум под строгим секретом сообщил Клюссу решение комитета.

– Об этом решении, Александр Иванович, должны знать на корабле только вы, я и комиссар.

– Полностью с вами согласен, Александр Семенович. Только поторопите доставку грузов: времени терять нельзя, все секреты недолговечны.

30

Всю ночь грузили провизию, оружие, патроны. Были не только заполнены трюмы, но и заложена нижняя палуба и часть верхней. Боцман пытался протестовать: груза слишком много, всего не погрузить. Но старший офицер строго приказал «не рассуждать», а попроворнее делать свое дело. Боцман прикусил язык и ворча распоряжался укладкой ящиков с консервами и мешков с мукой.

Корабль сильно сел на нос. Торчавший из клюза левый якорь почти касался воды. Палубный груз найтовили и закрывали брезентами… Погрузку закончили до подъема флага. Скатили палубу, надраили медяшку, почистили и смазали орудие. Поднимали пары. Пламя гудело в топках котлов, из трубы лез вверх густой дым.

Отход был назначен в полдень, и обед раздали на час раньше. За столом в кают-компании не было старшего механика. Нифонтов не придал этому значения: хлопочет, наверно, у котлов и механизмов. Неторопливо пообедав, он распорядился, чтобы Заварину оставили «расход», вышел на палубу и приказал свистать всех наверх.

Ровно в полдень начали отдавать швартовы. Вдруг на склоне сопки Сигнального полуострова Нифонтов увидел трех недавно купленных для команды бурых медвежат, которых удерживал на цепочках не совсем трезвый старший механик. Рядом топтался доктор Стадницкий. Заварин что-то громко возражал и вдруг начал кричать:

– Я не хочу в Америку! Не пойду на корабль! Буду здесь с медведями берлогу рыть!

Около них собрались любопытные. Отход от пристани приостановили. Стремясь предотвратить назревавший скандал, Павловский поторопился послать за милицией. Через минуту на мостик поднялся командир и недовольно спросил Нифонтова, в чем дело. Приказал немедленно сойти на берег и доставить старшего механика на корабль.

Нифонтову это удалось даже без применения силы. Заварин покорно пошел за медвежатами, когда их повели на корабль, но, вступив на палубу, вдруг заартачился.

– Пустите меня, – орал он, – я останусь на берегу! Я не хочу в Америку! Там одни американцы. Нет женщин! Нет водки! Я там умру с тоски!

Матросы улыбались. С берега к борту бежали любопытные, среди них были и японцы.

Разгневанный Клюсс приказал немедленно запереть Заварина в каюте. Штурман побежал передавать это приказание старшему офицеру и на трапе столкнулся с Якумои. Комиссар пошел вслед за штурманом. К борту подошли три вооруженных винтовками милиционера.