Верность

– Да мы бы вам его подарили, командир, но сейчас это невозможно: ваш адмирал уверяет, что наша республика не признана Соединенными Штатами. А наш командир приказал забрать медведя. Да он и сам к вам не хочет: слышите, как рычит и рвется?

– Что поделаешь, придется отдать, – засмеялся лейтенант-командер. – Джимми, распорядитесь! – кивнул он старшему офицеру.

Смотреть на отъезд русского медведя собрались команды обоих миноносцев, стоявших борт о борт. В последний момент прибежал чернокожий кок с большим куском сладкого пирога, который принял старшина катера, поблагодарив за заботу. Расстались с дружелюбными шутками. Катер отвалил.

– Моряки всегда сговорятся, товарищ штурман, – сказал старшина, – а вот адмиралы да министры всё портят. Всё хотят на нас хомут надеть.

– Не наденут, руки коротки, – отвечал штурман.

Сдав медведя вахтенному начальнику и переодевшись в штатское, штурман съехал на берег.

Вечером на пристани он наблюдал посадку в шлюпки возвращавшихся американских моряков. На скамейке у понтона, развалившись, сидел американский офицер. Около него замерли сержант и трое рослых солдат морской пехоты. У всех полосатые нарукавные повязки и clubs[16] в руках. Заметив нетрезвого матроса, офицер делал ленивый знак рукой. Солдаты тотчас же отводили замеченного к отдельно стоявшему моторному баркасу. Этот баркас со всеми пьяницами отвалил последним, около полуночи, когда все шлюпки уже уходили и уезжал наблюдавший за посадкой офицер. Затем потянулись опоздавшие и стали нанимать китайские шампуньки.

Когда штурман вернулся на корабль и уже собирался идти спать, к трапу подошла шампунька с тремя полупьяными американскими матросами. Бросив гребцу по серебряной монете, они поднялись на палубу русского корабля и только здесь поняли, что в темноте китаец-шампунщик ошибся. Но он был уже далеко. Подошел Нифонтов.

– Отвезите нас на дистройер «Джонсон», сэр, – попросил один из прибывших. Нифонтов нахмурился и повернулся к штурману:

– Скажите им, что завтра мы вызовем американский катер и отправим их, а сейчас пусть ложатся спать в красном уголке. И чтоб не шумели!

Беловеский перевел, Павловский увел их вниз.

– Так они быстрее нас признают, – съязвил комиссар по адресу адмирала Штрауса.

48

Якум знал, что Совнарком намерен послать на Камчатку экспедицию, что она будет направлена через Шанхай и что на неё отпущено около миллиона рублей золотом. Очень беспокоился, что белогвардейцы попадут на Камчатку раньше, в своих телеграммах настаивал на немедленном выезде советского комиссара со штатом сотрудников и отрядом милиции. Чита не отвечала. Русские чиновники китайского телеграфа умело рвали связь с красной Читой. Наконец, узнав, что на Камчатку меркуловцы отправили военное судно «Магнит», Якум потерял терпение и сказал Клюссу:

– Положение становится с каждым днем всё хуже, а мы здесь обречены на бездействие, так как ответа на мои телеграммы из Читы нет. Боюсь, что Камчатка будет потеряна, если мы будем продолжать сидеть сложа руки. Теперь уже приходится думать о занятии Петропавловска силой. Это пока ещё возможно, так как на «Магните» не могли послать большого отряда.

– Положение ещё можно спасти, – отвечал Клюсс, – если дней через десять отправить на Камчатку «Адмирала Завойко» и «Ставрополь».[17] Разумеется, с многочисленной и хорошо вооруженной командой.

– Но ведь нет денег, нет людей, нет оружия.

– Если будут деньги, будет и остальное. Мы знаем, что посыльное судно «Диомид» задержано партизанами в заливе Ольги. Там наши. Надо выкупить «Ставрополь», погрузить в его трюмы побольше угля и отправиться в Ольгу. Там снабдить углем «Диомид», принять десант – сотни две партизан – и на трех судах двинуться в Петропавловск. Командир «Магнита» Дрейер, если мы его там застанем, наверно, сдастся без боя. Тогда меркуловцам не видать Камчатки как своих ушей.

– План хороший, но для этого нужны средства в иностранной валюте и полномочия. Я думаю, в нашем распоряжении осталось не больше месяца. Сидеть тут и ждать – преступно. Завтра я еду в Пекин. Из миссии, наверно, будет легче связаться с Читой и Москвой.

49

Клюсс не строил иллюзий. Он знал, что Стадницкий и Заварин поносят во Владивостоке «Адмирала Завойко» и его командира, беспокоился за жену и дочку. Приамурское «правительство», вероятно, начнет их притеснять. Его опасения подтвердило паническое письмо Нифонтовой. Она заклинала мужа немедленно вернуться домой. Сообщала, что её вызвал «сам» Подъяпольский и предложил освободить квартиру, если муж в месячный срок не вернется во Владивосток и не явится в штаб для получения нового назначения. Нифонтов с безразличным видом показал письмо командиру, ни на чём не настаивал и ничего не просил, предоставив Клюссу самому принимать решение.

Клюсс переговорил с Якумом. Тот согласился на вызов в Шанхай семей командира и старшего офицера, но материальной помощи, кроме денег на проезд, обещать не мог.