Верность

Линкольн вскочил на ноги и нашарил в кармане ключи от машины. Давно они расстались? Полчаса назад? Сорок пять минут? Значит, Бет еще должна быть в «Курьере». И больше не нужно сохранять почтительную дистанцию. Не нужно желать, сожалеть, грызть себя. Не нужно выказывать излишнюю почтительность. А может, когда Бет села рядом с ним, это и была почтительность, которая все изменила. Все!

Линкольн припарковался у редакции «Курьера», рядом с окном для загрузки. В очереди стояло грузовиков шесть, тихо урчали моторы, а грузчики забрасывали в кузова пачки свежего номера. Он вбежал в дверь гаража, обогнул стойку, где отмечались входящие, – охранник узнал его и кивнул – и бросился вверх по лестнице в отдел новостей, как будто там решалась его судьба, как будто подходил его последний срок. А если бы остановился, то вернулся бы к прежнему себе, попал бы в старую ловушку.

Чак поднял голову, когда Линкольн несся по редакторской. Линкольн кивнул прямо на бегу. Он увидел стол с видом на город – Бет не было. В отделе культуры, в самом конце комнаты, было темно, но Линкольн не останавливался и старался не вспоминать, как часто он ходил мимо этого стола, когда точно знал, что она ушла.

Она была там, говорила по телефону. Сидела в своей кабинке, а монитор освещал ее лицо, как свечкой.

– Нет, я знаю, – говорила она. Волосы были аккуратно забраны, очки она сняла. Бет до сих пор как будто не пришла в себя после страстных поцелуев. – Знаю, – говорила она, потирая лоб. – Слушай, этого никогда не будет…

Линкольн остановился рядом с ней, стараясь не дышать, как скаковая лошадь. Бет обернулась, увидела его и не договорила.

Линкольн растерялся, стоял, улыбаясь и покусывая губу.

– Спасибо, – произнесла она в трубку. – Знаю… Спасибо. Хорошо. – Потом положила трубку и изумленно уставилась на него. – Что ты здесь делаешь? – произнесла она наконец.

– Могу и уйти, – ответил он и сделал шаг назад.

– Нет! – вставая, возразила она. – Нет! Я…

– Я думал, нам нужно поговорить, – сказал он.

– Давай, – согласилась она.

– Давай, – кивнул Линкольн.

Их разделяли каких-то два фута и стена кабинки.

– А может, не нужно, – сказала Бет, складывая руки.

– Почему это?

– Потому что, мне кажется, если мы заговорим, то только все испортим. А вот если оставим все как есть, тогда, мне кажется, все будет как надо.

– Значит, как есть? – уточнил он.

– Ну конечно, – заторопилась она. – Можно встречаться в темных кинотеатрах… а если мне нужно будет что-то сообщить тебе, я напишу с чьей-нибудь электронной почты.

Линкольн отшатнулся, как будто она его ударила.

Бет сморщилась, закрыла глаза:

– Извини. Я же тебя предупреждала. У меня лучше писать получается, чем говорить.

«Знает она все, – подумал Линкольн. – Знает, какая я сволочь. Никакой не милый мальчик. Знает… А подсела все-таки!»

– Закончила? – спросил он.

– Стыдиться себя самой? Наверное, еще нет.

– С обзором.

– В общем и целом да.

– Тогда пошли.

Линкольн протянул ей руку и почувствовал себя победителем, когда Бет, немного помявшись, приняла ее. Он пошел из отдела новостей, прикидывая, куда бы можно ее сейчас повести. В «Курьере» не было никакого укромного романтического дворика. И балкончика. И кабинки в углу.

Остановились они только в комнате отдыха.

– Подожди, – сказала Бет, когда он открыл дверь. В комнате было темно. Столики убрали. Торговые автоматы пока стояли, светили и гудели, но в них ничего не было.

– Закрыли, – тихо сказала Бет. – Теперь комната отдыха внизу. Здесь будут специалисты по Интернету. – Она нервно посмотрела в сторону коридора, завела руку назад.

– Вот и отлично, – сказал Линкольн.

Он вошел в комнату, не закрывая за собой дверь. Бет посмотрела на него, поколебалась, но тоже вошла. Дверь со скрипом закрылась за ними. Линкольн остановился и подождал, чтобы глаза привыкли к свету из автомата, где продавали пепси. У стены, рядом с кофемашиной, было свободное место. Бет шла за ним – он не ожидал этого, – и они опустились на пол, глядя прямо друг на друга.

Линкольн хотел снова коснуться ее, взять за руку, но она натянула юбку на колени, а сверху положила сжатые в кулаки ладони. Раньше он никогда не замечал, как она была одета. Джинсовая юбка до колен, розовый кардиган, колготки в цветочек, высокие синие сапожки. «Похожа на закат солнца», – подумал он.

– Ну так что, говорим? – спросила она.

– Думаю, да, – ответил Линкольн.

Бет посмотрела на свои кулаки и начала:

– Даже не представляю, что сказать такого, чего ты еще не знаешь…

– Не надо, – ответил он. – Не так это.

– Как это – не так? – сердито возразила она.

– Извини, – ответил он.

– Не извиняйся, – отозвалась она, и голос ее дрогнул. – Ну пожалуйста! Я совсем, совсем, совсем не хочу, чтобы ты извинялся.

– Не хочешь?

– Совсем!

– Что ты хочешь от меня услышать?