Верность месту

Конечности Рут омертвели. «Сейчас мне потребуется много сил, – подумалось ей, – чтобы пошевелить руками». Все тело казалось побежденным, вся энергия иссякла. Но потом она ощутила что-то еще, что-то прохладное, как вечер в пустыне. Может быть, облегчение. И что-то еще большее – тоску по своей собственной одинокой поездке, похожей на путешествие дальнобойщика. Ревность, конечно.

– Послушай, я же не оставляю тебя, Рут. Это работа, только и всего. Я буду присылать тебе чеки.

Рут опустила подбородок, закрыла глаза, и облегчение от того, что она ничего не видит в этот момент, заставило ее захотеть, чтобы и все остальные чувства оказалась так же надежно заблокированы, и она могла заставить себя перестать слышать, перестать чувствовать с помощью ряда таких простых действий, как закрывание век.

– Или у тебя есть идеи получше? – добавил Дэл.

Чарли и девочки, вернувшиеся из своих странствий, собрались вокруг крыльца, стараясь расслышать каждое слово, но опасаясь, чтобы их не застали врасплох. Чарли вышел немного вперед, как будто хотел перехватить плохие вести, прежде чем они дойдут до сестер, и смягчить их.

– Думаю, нет, – отозвалась Рут. – Похоже, для тебя все складывается очень хорошо. Ездишь по всей Америке, а потом навещаешь семью раз в две недели.

Дэл покачал головой:

– Ты переживешь это, Рути. Вот увидишь. Все складывается как нельзя лучше.

– Лучше, но не для меня.

– Мне надо собираться, – буркнул Дэл и исчез в трейлере.

– Папа уезжает? – спросила Нэнси, и когда Рут кивнула, девочки сели у ее ног.

Бренда прислонилась головой к колену Рут. Нэнси держала спину прямо. Слишком хрупкая для тесного контакта, она нуждалась только в близости.

Чарли поднял материнскую руку, так что та указала куда-то поверх самой высокой вершины Шошонского хребта, где во все стороны распространялась тень, сменяя буйство заката.

– Смотри, ма, – сказал он, вытирая слезы с ее щеки. – Это перистые облака, и они все розовые и фиолетовые. Я думаю, это самые счастливые облака, не так ли? Сегодня день рождения серпантина облаков.

Он погладил Рут по щеке тыльной стороной ладони. Более нежного чувства никто не испытывал к ней многие годы.

– Спасибо, дружок, – сказала она наконец, притянув его к себе в неловком объятии, одновременно поглаживая пальцами волосы Нэнси и чувствуя тепло Бренды на своей голени.

Дети не единственное, что может перевернуть мир. Он менялся, быстро или медленно, по миллиону причин. Не всегда можно ждать девять месяцев, прежде чем узнаешь, что произойдет. Не всегда есть время подготовиться.

* * *

Через несколько дней Рут убрала пустой стул Дэла подальше от семейного стола и научила Чарли поворачивать ручки кастрюли так, чтобы не пролить ее содержимое и не обжечься. Она сказала детям, что после школы они могут смотреть телевизор только до тех пор, пока ведут себя прилично и могут постоять за себя. Во время школьных занятий, когда Рут была на работе, она представляла себе трейлер объятым огнем, представляла укусы тарантула, представляла, как тычет пальцами в глаза Дэлу, когда он в следующий раз приедет на выходные. Вечерами она перечитывала листовку о школе медсестер, как будто там были напечатаны новые инструкции – не только что следует делать, но и каким образом. Ей хотелось, чтобы какой-нибудь мертвый предок нагнулся с небес и сказал, обманывает она себя или нет.

Иногда, когда она ехала на работу, дети сопровождали ее и проводили дни напролет в однокомнатном трейлере Аллена на окраине Берлина. Каждый раз, когда они приходили, Чарли стучал по самодельной табличке на двери Аллена, которая гласила: «База рейнджеров». Трейлер был полон приборов и панелей, которые, как думала Рут, должно быть, предназначались для радиовещания, для всех одиноких, заговорщических полуночных передач его хозяина.

– Дэл звонил вчера вечером, – сообщил Аллен. – Делился кое-какими теориями насчет контроля сознания.

Рут закатила глаза.

– Если он перезвонит, – отозвалась она, – скажи, чтобы прислал деньги на арендную плату.

Дэл не звонил ей из дальних поездок. Очевидно, предпочитал общаться с пришельцами.

Аллен стал чаще стирать одежду. А на прошлой неделе подстриг бороду. Рут держалась на расстоянии, чтобы его не обнадеживать. В конце концов, она все еще замужем.

– У тебя все в порядке, Рут? – нахмурился Аллен.

Он выглядел встревоженным, и Рут почувствовала, как ее тронула его скрытая печаль.

Рут пожала плечами и кивнула. Аллен имел самые добрые намерения, но помимо верной дружбы, помимо этой работы, что он на самом деле мог ей предложить?

* * *