Верность месту

Сестры смотрят прямо на нее. Их платья шуршат. Они переминаются с одного колена на другое, отчего старые скамеечки для коленопреклонения прогибаются и потрескивают.

— Вы двое, — откликается сестра Агнес-Мэри, — прекратите цепляться.

Эти слова заставляют всех троих рассмеяться: они хорошо помнят, что данное выражение было излюбленным способом умершей матери призвать своих проказниц к порядку.

Сестра Агнес-Мэри снова опускается на колени и начинает перебирать четки. Своим мысленным взором она рисует картину из Апокалипсиса — Мать Мария расправляет орлиные крылья, чтобы спастись от зверя, оседлав воздушные потоки над пустыней. Мария стойкая, ее несут вперед одинокая сила и вера. Мария вознаграждена.

* * *

Сестра Агнес-Мэри обматывает уши шарфом, закутывается в черное шерстяное пальто, которое свисает до колен. Сейчас два часа ночи. Она видит свое дыхание в почти морозном воздухе, который успокаивает артритную боль в суставах, превращая ее огонь в тлеющие угольки. Над крышами одноэтажных пригородных домов сестра Агнес-Мэри видит горящие факелы новых газовых скважин. Если она повернется там, где стоит, то увидит пять горящих факелов, но она знает, что только в округе их сотни, а может быть, тысячи. Они ничем не пахнут, если не стоять прямо под ними. Вблизи сестра чувствует запах машинного масла, потрохов животных, влажной глины — недр земли и химических веществ, которые связывают их после ожога. Над самим горящим пламенем испарения и жар искривляют пейзаж, и окружающий мир, искаженный до неузнаваемости, превращается в текучие волны. За пределами этого пространства химические вещества поглощаются атмосферой, становятся невидимыми, и это позволяет легко забыть, что они все еще там.

В ее тяжелой холщовой сумке лежат два галлона отбеливателя, и боль в плечах и шее начинает распространяться на предплечья, пальцы и кисти рук, а затем болью начинают лучиться даже сердце и живот. Сегодня вечером сестра Агнес-Мэри выполнит план, который разрабатывала в течение нескольких дней. Она надеется, что он снова приблизит ее к Богу, хотя и тревожится, что тот может оттолкнуть его еще дальше. Сестра отмечает отсутствие прямого ответа на свои молитвы, размышляет об очевидном отсутствии поучительного чуда. Она благодарна за Интернет, за богатство информации, доступной даже стареющей монахине, за то, что возраст может защитить ее и не дать в обиду, за то, что это может оказаться опасным подарком. Прожекторы освещают детскую площадку — качели, спиральную горку, столбы с баскетбольными кольцами, обернутые вспененным материалом, чтобы уберечь детей от вреда, если они нечаянно с ним столкнутся.

Находящееся за детской площадкой предполагаемое место гидроразрыва прячется в темноте под светом звезд и позолоченного полумесяца. Вокруг него нет ни заборов, ни ворот. Одинокий бульдозер сиротливо стоит на пустыре. Она немного боится, но ее позвоночник, крепкий и широкий, как ствол дерева из грязи и веток, льда и гранита, уже оброс новыми кольцами. Боковая крышка бульдозера открывается в точности так, как было сказано на веб-сайте, и она выливает оба галлона отбеливателя в бачок с маслом.

Сестра Агнес-Мэри не знает, изменят ли ее усилия в конечном счете что-либо, но на данный момент ее суставы перестают болеть. Когда боль возвращается, внезапно, резко, она закрывает глаза и воображает, что ее сомнения и страх заключены в боли. Она мысленно держит на ладони задуманное, раскаленное добела, с острыми краями, представляет, как смиренно кладет его на алтарь.

«Пожалуйста, прими мое подношение», — молится Агнес-Мэри. Оказывается, после стольких лет она не может позволить Богу молчать. Она верит, что Он видит, что Он всегда видит ее, даже когда не отвечает.

Сестра возвращается в освещенный свечами вестибюль церкви. Она не знает, следует ли ей ожидать благословения или наказания. Тишина неподвижно стоит в воздухе часовни, распадается на частицы, прилипает, как дым ладана. На рассвете наступит момент мини-карнавала, когда солнечный свет проникнет сквозь витражи и осветит жесткие деревянные скамьи фиолетовыми, золотыми, зелеными крапинками. Эта красота не является ни чудом, ни голосом Бога. Сестра видит ее каждый день, как восход солнца, независимо от того, как она себя ведет.

* * *

Сестра идет к дому, в котором выросла и в котором Рут и Мано живут вместе. Он стоит в нескольких кварталах от церкви. Сейчас конец мая. Кизиловые деревья вдоль тротуара дрожат в прекрасном пастельном цветении. Ранние тюльпаны срезаны и выброшены, но поздние распускаются желтыми и пурпурными тюрбанами — пасхальных оттенков. Они появляются на несколько месяцев позже. Утреннее небо раскрывается, светлеет и становится голубым. Несколько тонких перистых облачков дрейфуют на большой высоте, медленно удаляясь от хребта Скалистых гор на западе.