Верность Отчизне. Ищущий боя

Столь поспешная замена, как и поспешный развод убывающих и прибывающих полков, были очевидной ошибкой и командования корпусом, и вышестоящих командиров. Именно эта поспешность стала причиной относительно высоких потерь вновь прибывших летчиков в первых боях. Удивительно, но, как и в начале Великой Отечественной войны, преемственность боевой работы в Корее фактически отсутствовала или сводилась на уровень случайного личного общения между пилотами. Боевой опыт, достижения и ошибки редко обобщались на уровне эскадрилий, еще реже на уровне полков. Тактические приемы, хитрости и промахи, стоившие большой крови, зачастую даже не были известны личному составу — что уж говорит об их анализе и творческой переработке.

Но если в ходе Отечественной войны, в лучших полках и дивизиях, эти недостатки были устранены: прежде чем бросать в бой, молодежи давали возможность облетать машины, опробовать оружие, постепенно втянуться в боевую работу; новичков посылали на опасные задания в составе опытных групп, предупреждая о тактических ухищрениях противника; боевой опыт пропагандировался и в печати (в «Красной звезде», «Сталинском соколе», газетах воздушных армий), и на армейских совещаниях и конференциях, — то в Корее все эти уроки были преданы забвению, а прежние ошибки повторялись снова и снова. Приходится признать, что отсутствие преемственности в боевой работе, пагубная «разорванность» боевого опыта имели здесь место до самого конца боевых действий, что, конечно же, снижало уровень боеготовности частей и приводило к неоправданным потерям.

Винить в этом следует прежде всего режим секретности, покрывавший корейскую командировку, — свободно говорить о боях в Корее наши летчики могли только в общежитиях, столовых и на полянах боевых аэродромов. Насколько недостаточной была информированность в войсках даже на высоком уровне, насколько велик информационный голод, — можно судить хотя бы по такому свидетельству ветерана, вернувшегося с Корейской войны: « Александр Иванович [19] поселил меня в своем номере гостиницы и каждый вечер, после ужина, мы засиживались с ним заполночь. У нас с ним шли разговоры о воздушных боях в Корее… Его интересовало буквально все, что там происходило. Начиная от взлета и кончая посадкой, как осуществлялось наведение и поиск, какие строили боевые порядки при поиске и в бою, как маневрировали в группах, как стреляли, какими очередями, с какой дистанции и т. д. [20]

Если уж сам Покрышкин мог получить необходимую информацию о боевых действиях в Корее только из личных бесед с их участником, — что уж говорить о рядовых летчиках! И о каком обмене опытом могла идти речь, если у тех же кожедубовцев, прибывших в Китай на смену 151-й иад, не было и пары часов на общение с предшественниками — тех сразу же, «срочно»(!), отправили на Родину.

Не удивительно, что половину всех своих корейских потерь дивизия Кожедуба понесла в первую же неделю боев.

Свой первый боевой вылет летчики 324-й иадсовершил 2 апреля 1951 года на перехват разведчика РБ-45, прикрытого десяткой «Сейбров», — однако достать противника, шедшего на высоте около 13000 метров, наши истребители не смогли.

На следующий день произошло несколько боестолкновений, и дивизия понесла первые потери. В результате атаки пары «Тандерджетов» был сбит и погиб гвардии ст. лейтенант П.Д. Никитченко. Позднее в боях были повреждены самолеты ст. лейтенантов Рейтаровского и Вердыша — «миги» разбились при посадке, Рейтаровский получил легкое ранение, Вердыш остался невредим.

Кожедуб негодовал — пунцовый от злости, он громко возмущался действиями Шеберстова, Геся, Васько — ведущих групп, допустивших потери. « Что-то, Саша, ты совсем ослаб, — пенял он своему соратнику Герою Советского Союза А.Ф. Васько, — или без Виктора не видишь ничего?» [21]

Позднее, после разбора ФКП, дивизии была зачтена первая победа, отнесенная на счет гвардии капитана Ивана Яблокова, прицельно атаковавшего «Сейбр» на встречных курсах.

4 апреля вновь был потерян самолет, на сей раз ст. лейтенанта Калмыкова, совершившего посадку на рисовом поле, — впрочем, «миг» быстро отремонтировали, а сам Калмыков отделался ушибами.

В тот же день, около 16 часов, ст. лейтенант Шебанов точной очередью накрыл «Сейбра», промахнувшегося в атаке, — его обломки вскоре были найдены на земле.