Вернулся солдат с войны

За отмазку от зоны девки оговорят не то, что меня - мать родную не пожалеют. Если бы судьей работал мой родной брат, то при шести показаниях против меня он бы впаял мне реальный срок. Теперь речь можно вести только о размере наказания, а не о том, чтобы выйти на волю. На волю у меня выйти не получится.

В хату я вернулся прибитым.

- Чё такой грустный, Андрюх? - спросили пацаны.

- Адвокатша сказала, что мне - срок.

- Не бери в голову, бери в плечи, - был мне дружеский совет, - Давай лучше чифирнем?

И в самом деле - отчего бы и не чифирнуть?

Чифир прочищает мозги и поднимает настроение, а с прочищенными мозгами я увидел, что нет смысла загоняться тем, чего я не понимаю. Пусть всё идет, как оно идет. Есть адвокат. Есть мать. Есть поддержка с воли. Я сам - изнутри тюрьмы - всё равно ничего не смогу сделать.

Хорошим и чистым предосенним августовским утром Алексей Фёдорович повёз меня на экспертизы. Так как статью он мне приклеил тяжкую, то у суда не должны возникать вопросы "а не дурак ли он?". Моему самолюбию польстило, что меня как особо опасного государственного преступника возят на бобике, а не в лишенном комфорта автозаке. Балмин по-приятельски заехал за мной на тюрьму, дружелюбно сковал мне на вахте руки наручниками, любезно подвел к бобику - УАЗ-469 - предупредительно помог забраться внутрь, сам сел рядом и приказал водителю ехать в "Дом Ку-ку" на Лесную, 2.

На Лесной, 2 лечились алкаши и психи нашего города.

Самой простой оказалась экспертиза на тягу к спиртному. В Афгане, в силу особенностей климата, я мог заболеть любым из множества брюшных заболеваний, но вот алкоголизмом заразиться не было никаких шансов - ежедневно покупать бутылку водки за четыре моих сержантских получки мне было непосильно, а бражка не выбраживала до градусов, способных вызвать стойкое привыкание к алкоголю. С моим отношением к спиртному врачиха-эксперт разобралась за одну минуту - для этого мне нужно было присесть в позу Ромберга и достать указательным пальцам до носа с закрытыми глазами. С обоими заданиями я справился - присел и достал. Врачиха записала: "в позе Ромберга устойчив, нарушений координации движений не наблюдается". Гораздо сильнее спиртного врачиху интересовали мои отношения с наркотой.

- Вы прибыли из Афганистана. Наркотики там употребляли?

Смешная тётя. Она бы ещё спросила:

- Вы прибыли с Северного полюса. Вы снега там не видели?

Сержанта Советской Армии никакими каверзными вопросами с понталыку не собьешь. На дебильный вопрос я ответил еще более дебильным вопросом:

- А что такое наркотики?

- Свободен! - наркологиня указала мне на дверь.

Она меня обманула - свободен я не был. Руки мои всё так же были скованы наручниками, а за дверью меня ожидал гандон Балмин. Он вывел меня из здания, где лечили алкашей, и по асфальтовой дорожке привёл в соседнее здание - там врачевали душевные болезни. В нужный нам кабинет не было очереди, Балмин ввёл меня, положил врачихе моё "дело" на стол и вышел из кабинета, вроде он тут ни причём, пусть врачи сами определяют мою вменяемость, он на них не давит и не влияет.

Врачиха, не удостоив меня взглядом, притянула к себе папочку с уголовным делом на которой было крупно тушью написано:

Обвиняемый: Сёмин Андрей Борисович, 1966 г.р.

- Фамилия, имя, отчество? - врачиха проигнорировала мои анкетные данные, крупно, для близоруких выведенные старшим следователем по особо важным делам на обложке "дела".

Мне стало обидно: мои личные данные были единственными правдивыми сведениями обо мне, которые Балмин занес в уголовное дело. Всё остальное там было сплошное фуфло, а врачиха так небрежно обошлась с драгоценными крупицами правды.

- Исаев, - представился я, - Максим Максимович.

- Место работы? Должность? - не меняя казенного скучного тона, продолжила опрос психиатричка.

- Шестой отдел РСХА. Штандартенфюрер СС, - учтиво отрекомендовался я.

- Шестой отдел чего? - уточнила она, вероятно перепутав РСХА и ВАСХНИЛ.

- Шестой отдел РСХА. Главное Управления Имперской Безопасности, - пояснил я непосвященной в гостайну гражданской служащей и строго предупредил её, - но об этом не рекомендуется говорить вслух. Мой шеф, бригаденфюрер Шелленберг, этого очень не любит.

- Алексей Фёдорыч! - во всю пасть заголосила врачиха, - Алексей Фёдорыч!!!

Ворвался Балмин с пистолетом в руке - наверное подумал, что я, прямо в наручниках, напал и стал душить врачиху. Увидев, что врачиха жива, а я спокойно сижу на стуле, он успокоился и вложил пистолет в "оперативку", спрятанную подмышкой пиджаком.

- Что случилось? - деловито осведомился Балмин.

- Алексей Фёдорович, - начала ябедничать врачиха, - он у вас Штирлиц.

- Как - "Штирлиц"? - не понял Балмин.

- Так, - врачиха протянула следаку листок с записями, которые вела, стенографируя анамнез, - Представился полковником Исаевым.

- Андрей, - обратился Балмин ко мне, заглядывая мне в глаза, пытаясь обнаружить в них безумство, - Ты Штирлиц?