Вернусь, когда ручьи побегут

– Ты не частишь? – поинтересовался он, наполняя ее рюмку.

– Молодцы, хорошего ребеночка воспитали, – одобрила Симочка и взглянула на Леву.

Таня вмешалась в разговор:

– Вы знаете, как меня мама воспитывает? Это интересно. Она говорит: не делай как я. Вот она, например, курит и говорит мне: никогда не кури, а то станешь рабом привычки – как я. Или мы перебегаем с ней улицу на красный свет, мама говорит: никогда так не делай, это неправильно. Это называется метод от противного.

Александра засмеялась:

– А чему я, в сущности, могу научить дочь, кроме своих ошибок?

– Да уж, – покашлял в кулак Вадим.

– А мне нравится! – оживился собиратель монет Аркадий. – Помните, тетя Саша, как вы мне однажды язык на улице показали? Это в первом классе было. Я на спор с Серегой, – он подпихнул локтем своего соседа, – забрался на каштановое дерево в школьном дворе. Тут идет такая тетя в черной шляпе с полями и на меня смотрит, я думал, она сейчас ругать меня начнет, взял и показал ей назло язык…

– Ага, – кивнула Александра, – пользовался своей недосягаемостью.

– А она остановилась под деревом и тоже мне язык показала, длинный такой… А я так обалдел, что с ветки свалился. Потом я узнал, что это Танькина мама была. Прико-о-льно!

– Вполне в духе нашей мамы, – прокомментировал Вадим. – Она даже на нашей свадьбе в загсе язык показывала всем. Дескать, как это все смешно. И вот уже пятнадцать лет говорит, что брак – это обман.

– Сложно тебе, наверное, старина, – сочувственно сказал Герман, кивнув в сторону сестры.

– Ничего, привык.

Герман поправил яхонтовые запонки на белоснежных манжетах:

– Я вот думаю, почему вокруг меня так много агрессивных, сильных женщин? Это же, у, – он сжал кулак и свирепо выпятил челюсть, – броня, а не женщины.

Маргарита Сергеевна повела бровью, и длинные ее ноздри раздулись.

– Бедный, бедный Герман, – с усмешкой покачала головой Александра.

Герман недавно пережил развод с «сильной женщиной» и теперь был накануне второго брака. «Вот все думаю: жениться – не жениться?» – спрашивал он у знакомых, как до этого интересовался: «Как думаешь: разводиться – не разводиться?»

– Баба должна ухватами на кухне греметь! – сказал он, вроде как дурашливо, как кондовый мужик-домостроевец, но все же следуя за какой-то давней, наболевшей мыслью, которая никак ему не подчинялась.

– Молчи, баба, твое слово 8 Марта! – вставил свои двадцать копеек Паша и тонко хихикнул.

– Ай-ай-ай, вроде интеллигентные люди! На премьеры ходите, выставки посещаете, книжки читаете, – укорила Надя.

– Вот ты – феминистка, – тянул свое Герман, обращаясь к сестре.

– Я – не феминистка! – вздернулась Саша. – Я вообще противница эмансипации!

– Неужели? – изумился он, откинувшись на спинку кресла и скрестив руки на груди.

Надя обеспокоенно склонилась к Александре:

– Объяви перерыв, мне надо с тобой поговорить.

Саша тряхнула головой и, вставая из-за стола, скинула нож на пол:

– Ой! – вскрикнула она и исчезла на мгновение под столом. – К нам кто-то придет.

– Мужчина! – уточнила Симочка и покосилась на Леву.

– Только этого нам не хватало, – сказал Вадик и почесал мочку уха.

– Объявляется курительная пауза, господа. Все временно свободны! – Александра сделала широкий жест рукой, будто отпуская всех на волю. – После перерыва – танцы!

– До этого предлагаю тост за дам! – шустро вклинился Паша, выуживая среди салатниц бутылку сольватированного спирта. – Гусары пьют стоя!

Мужчины встали и дружно выпили, оттопырив локоть. Аркадий, собиратель монет, тоже встал и лихо осушил бокал шипучего лимонада. А Сережа посмотрел на тихую хорошенькую одноклассницу Катю, покраснел и неловко хлебнул из своего стакана.

Гости встали из-за стола, разбрелись по квартире, сытые дети умчались в детскую играть в фанты, старшее поколение осталось на диване вести светскую беседу про концерт Ростроповича в филармонии. Саша с Надей удалились в кухню.

– Во мне все кипит! – сказала Надя, нервно выдергивая сигарету из пачки. – Сволочь какая!

– Это ты про Мурата?

– А про кого же! Достал-таки тебя, не мытьем, так катаньем, и знал же ведь, что у Тани день рождения, гости, родственники… Подставил тебя, только о себе любимом думает… Убила бы гада!

Александра с изумлением уставилась на подругу: пожалуй, она не видела ее в таком гневе.

– А ты тоже хороша, Сашка!

– Не поняла?

– У тебя же все на физиономии было написано, все твои эмоции, я аж сжалась вся…

Надя внезапно замолкла и устремила округлившийся взгляд за Сашино плечо. Саша обернулась. На пороге стоял Вадик.

– Не помешал? – спросил он, переводя взгляд с жены на Надю.

– Нет, что ты, – заполошилась Надя и загасила недокуренную сигарету в пепельнице. – Сашка, так когда горячее будем подавать?